Переговоры были окончены, и я уже начал подумывать о целесообразности моего дальнейшего пребывания в Лувре. Конечно, как человек, привыкший проводить изрядную часть своей жизни в сражениях, я подсознательно не желал бросать начатое дело, оставлять боевых товарищей, с которыми уже успел хлебнуть опасностей из одного котла. Но Лис был прав – Генриха в Лувре не было, а все остальное нас не касалось. Самое время было уходить. В этих мыслях я дошел до двери, за которой только что скрылись мои «августейшие кузены», и туг же нос к носу столкнулся с де Батцем, должно быть, уже давно поджидавшим окончания дипломатической суеты.
– Мой капитан! – возбужденно произнес он, и у меня в голове невольно ясно вырисовалась картинка: агрегат, выплевывающий из своих недр мячики для большого тенниса. У нас такой использовался на тренировках. Не успеешь увернуться от вылетевшего мяча – синяк будет сходить неделю.
– Мой капитан! – вновь повторил де Батц. – Там у нас перебежчик!
– Перебежчик? У нас?
Мне частенько приходилось видеть перебежчиков, но они все, как один, были людьми, бежавшими от слабой стороны к сильной. Но бежать в осажденный Лувр из ликующего в предвкушении победы Парижа?.. Это было что-то новенькое.
– Вы его проверили? – спросил я, памятуя о кинжале убийцы-фанатика, уготованном всем трем Генрихам, принимающим участие в нынешней кровавой обедне.
– О да, мессир! Он без оружия, к тому же ранен. Просит о встрече с вами, утверждает, что вы его знаете, и клянется, что у него для вас важное известие.
– Хорошо, – кивнул я. – Веди.
Мы двинулись длинным коридором третьего этажа. Защищенные прочными ажурными решетками окна кое-где были разбиты, и сквозь эти дыры в душные дворцовые помещения тянуло ночной свежестью. Впрочем, к ней примешивался изрядный запах гари. У самого берега Сены, за Луврским садом, пылал недостроенный дворец королевы-матери Тюильри. Сил Для обороны еще и его у защитников Лувра не было. И теперь все эти, построенные с итальянской роскошью, апартаменты уничтожались безжалостным огнем, давая обороняющимся надежду, что пламя пожара остановит гизаров, желающих пробраться от набережной Сены к королевскому дворцу. Наконец наш путь закончился у одной из комнат прислуги на первом этаже. Человек, желавший меня видеть, лежал лицом вниз на кушетке, покрытой поверх соломенного тюфяка темным плащом из грубой шерсти. Раны на его спине были перевязаны кусками белой холстины, но кровь унять не удавалось, и она сочилась из-под быстро буреющей повязки, стекая на плащ. Какой-то невысокий плотный человек колдовал над ним, пытаясь помочь раненому. Заслышав наши шаги, несчастный открыл глаза и постарался сфокусировать взгляд на пришедших.
– Ваше Величество, – прошептал он. – Вы узнаете меня? – Он замолчал, должно быть переводя дыхание, а может, давая мне время на опознание. В комнате повисла неловкая пауза. Я, при всем желании, не мог узнать его, поскольку прежде никогда не видел. Уж и не знаю, как истолковал мое молчание истекающий кровью мужчина, но, печально вздохнув, он продолжил, прерывая неловкую паузу;
– Вы помните маленькую девочку Фьоретту?
– Фьоретту? Дочь садовника из По?
Я читал когда-то об этой истории. То ли у Генриха Манна, то ли у дю Терайля – точно не помню. Фьоретта была первой детской любовью принца Беарнского, нынешнего короля Генриха Наваррского.
– О да, ее! Тогда у вас был соперник, сын местного кузнеца, помните?
– Да, что-то такое было… – неуверенно промолвил я.
– Он перед вами, сир. Ваш дед дал моему отцу денег, чтобы мы уехали из По. До недавнего времени он содержал таверну здесь, в Париже. Таверна «Две коровы», сир. Там сейчас находится штаб герцога Гиза. – Я напрягся. Перебежчик из штаба врага – редкая удача. Однако, утомленный речью, беарнец вновь замолчал, переводя дух. – Сир! – отдохнув, продолжил он. – Я пришел сказать вам: герцог Гиз хочет взорвать Лувр. Он велел начать атаку, чтобы посланные им люди могли в это время проникнуть во дворец.
– Ты знаешь это верно? – сводя брови над переносицей, спросил я.
– Сам слышал, как он давал им указания.
– Проклятье! – Я заскрипел зубами.
– Неужели такое возможно? – скорее удивленно, чем испуганно проговорил стоявший рядом со мной де Батц. – Ведь здесь король!
Похоже, отважному вояке было невдомек, как может поделанный, дворянин, да к тому же герцог, желать гибели своего сюзерена.
– Возможно, – резко отрезал я. – Он хочет похоронить здесь всю династию Капетингов. Сколько входов в арсенал?
– Восемь.
– Значит, через один из восьми этих входов люди Гиза могли проникнуть к пороховым складам. Черная Вдова, не веря парижанам, устроила их почти что под собственной кроватью. Чтобы проверить, пробрались ли люди Гиза туда, нужно время. Полчаса, может быть, час. Этого более чем достаточно, чтобы взорвать дворец. Мано, пошли людей проверить входы в арсенал. На всякий случай прикажи всем готовиться к атаке. Попробуем пробиться мимо развалин Тюильри к Сене. Если удастся переправиться, разрушить за собой мост и укрепиться в Гран-Шатле – у нас появляется шанс. Через несколько часов здесь будут войска маршала Монморанси.
– А как же все остальные? – глядя на меня, как на могущественного волшебника, способного щелчком пальцев сокрушить козни коварных врагов, спросил де Батц. – Ведь здесь сотни слуг, лакеев, камеристок, горничных…
– Я сделаю все, что смогу. Остальное – в руце Божией, – отрезал я.
– Благодарю тебя, друг мой. – Я наклонился к раненому. – Не знаю, удастся ли нам пережить эту ночь, но если да, клянусь – я о тебе не забуду! Почтенный эскулап, сделайте все, что возможно для этого шевалье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25