Будь то Париж, с его столичным многолюдьем, или же мужская обитель в предгорьях Альп, уж какая-нибудь красотка да сыщется. Как же могло обойтись без женщины в этой истории!
– За девушкой погнались лакеи, ехавшие на запятках кареты.
– Оч-чень интересно!
– Правда?! – радуясь невесть чему, спросил меня Мано.
– Конечно. Посуди сам: молодая, красивая девушка в карете епископа… Она красивая?
– О да!
– Я почему-то так и подумал. Так вот, эта молодая и красивая девушка, пользуясь случайной остановкой, пытается сбежать и скрыться в толпе. Весьма занятная сцена!
– Вот и меня это насторожило. – Очевидно понимая, что из-за нелепости произошедшего у меня нет сил сердиться, значительно увереннее продолжил гасконец. – Я соскочил с козел, поймал этих наглецов за загривки, ну и приложил их лбами одного к другому. – Он вздохнул.
– Так. Это понятно, – хмыкнул я. – Надеюсь все же, они живы.
Мой друг был весьма силен, и ежедневные многолетние упражнения с эстоком придали его рукам крепость печатного пресса. Я очень явственно представлял себе незавидную участь преследователей юной очаровательницы. Вероятнее всего, они, еще не скоро смогут, склоняясь в почтительном поклоне, открывать дверцу перед его преосвященством епископом Шатийонским…
Стоп. Епископ Шатийонский – Эд де Шатийон. Я с удивлением посмотрел на незадачливого возчика.
– Ты уверен, что карета принадлежала именно епископу?
– О да! – не понимая, чем вызван мой вопрос, подтвердил де Батц. – Я узнал его герб!
– Забавно. Если я не ошибаюсь, епископ – старший брат покойного адмирала Колиньи?
– Верно, мой капитан!
– Гм. Ладно, продолжай.
– Да что продолжать… – опечаленно махнул рукой лейтенант. – За каретой дюжина стражников скакала. Понаехали, ее схватили, мне пику к горлу приставили. А я ж вот… – Мано тоскливо указал на свои дешевые обноски, заменившие привычную кирасу. – Она только и успела прошептать, что зовут ее Конфьянс де Пейрак и везут ее к Паучихе. Просила передать это друзьям адмирала, ежели такие сыщутся.
– Ну конечно. – Услужливая память точно попугай поспешила вытащить нужный билетик из ящика старого шарманщика. – Конфьянс де Пейрак, дочь графа Раймона де Пейрака, падчерица Колиньи.
– Да? В самом деле?! – Мои слова произвели на гасконца весьма странное впечатление – так, будто я похвалил его за прекрасно проделанную работу. – Тогда мы тем более должны спасти ее! Ведь так?
Спасать кого бы то ни было в то время, как за наши собственные головы назначена награда, было чистейшим безумием. Спасать дочь адмирала Колиньи, пусть даже и приемную, из лап Черной Вдовы было безумием вдвойне. Но, черт возьми, ни один дворянин Гаскони и Наварры, ни один даже самый захудалый владелец старого меча и полудохлой клячи, гордо именующий себя шевалье, не стал бы под мои знамена, когда бы в такую минуту я сказал «нет». Да, это было безумием, но у нас в горах иные не выживают. А стало быть, это было вполне нормально. По-гасконски.
– Пожалуй, ты прав, – подтвердил я. – Но, Мано, как же все-таки наша повозка?
– А… это… – Мысли смельчака уже давным-давно покинули пропавшее транспортное средство и витали где-то у ног случайно встреченной красавицы. – Я заплатил су какому-то школяру, чтобы он присмотрел за ней, а сам бросился вслед карете. Мессир, я проследил ее до самого дворца Сен-Поль. Там ныне свила себе гнездо Паучиха. До той поры, пока не будет отстроен Лувр, Сен-Поль – королевская резиденция. Правда, новый король предпочитает проводить время в Малом Бурбонском отеле со своей ненаглядной принцессой Кондэ. – Он победно улыбнулся, должно быть, всецело поддерживая счастливых возлюбленных, столь успешно наставляющих рога незадачливому мужу.
Честно говоря, я тоже был рад за кузена Генриха Анжуйского, вернее, теперь уже почти полноправного короля Генриха III. Но тем не менее принц Кондэ был мне родственником, причем, в отличие от кузенов Валуа, весьма близким. А стало быть, вполне вероятно, что где-то какой-то граф, барон, да, черт возьми, любой простолюдин, потешается над моей собственной рогатостью.
Хороши вожди гугенотов – пара рогоносных принцев! Выходит, что Кондэ, как ни крути, мой собрат по несчастью и уж кому-кому, но не мне радоваться его неудачам. И хотя я готов был спорить на что угодно, что одним из первых эдиктов будущего монарха после коронации в Реймсе будет признание незаконным брака Генриха Кондэ с собственной двоюродной сестрой Марией, пока что брак оставался браком, а мы – парой обманутых дураков.
– Мано! С тем, куда повезли девушку, все понятно. Теперь мы знаем, где находится прелестная Конфьянс де Пейрак. Но с нашей-то повозкой что случилось?!
Гасконец вновь посмотрел на меня взглядом набедокурившего щенка, так не вязавшимся с его обычно бесшабашно-самодовольной внешностью. Плечи его недоуменно поднялись, и руки разошлись в стороны.
– Когда я вернулся, не было уже ни повозки, ни этого проклятого школяра.
Ответ был ясен. Впрочем, ясен он был и без слов де Батца. Только очень наивный человек или же такой пылко влюбленный, как мой друг, мог предположить, что вещь, оставленная без присмотра вблизи любого из коллежей храма изящных искусств и высокой науки, может оставаться на месте дольше, чем понадобится, чтобы стащить ее. Тем более возок с парой мулов, бочкой и прочим содержимым – всего ливров на тридцать пять. Да еще на перекрестке оживленной улицы Сен-Жак, прямой стрелой тянущейся с одного берега на другой и соединяющей воедино все три части города: собственно Город, колыбель Парижа остров Ситэ и неунывающий Университет, живущий по своим законам, подсудный лишь ректору и королю и готовый в любую минуту вспыхнуть мятежом при одном лишь намеке на ущемление своих прав и привилегий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25