— Например, Лондонское миссионерское общество или Министерство иностранных дел. Но какой из него отец?— Я люблю его! — с вызовом сказала Робин, — Сильнее я люблю только Бога.— Ты ведь знаешь, что он убил маму. — Губы Зуги привычно сжались. — Взял ее с собой на Замбези в сезон лихорадки и убил так же наверняка, как если бы приставил пистолет к виску.Печально помолчав, Робин признала:— Да, он никогда не был ни хорошим отцом, ни любящим мужем, папа — мечтатель, первопроходец, светоч…Зуга рассмеялся и сжал ее руку.— И верно, сестренка!— Я читала его книги, все его письма, все, что он писал маме или нам, и не сомневаюсь, что мое место там, в Африке, с папой.Зуга тщательно пригладил густые бакенбарды.— Тебе всегда удавалось меня зажечь. — Он заговорил снова, словно желая сменить тему: — Ты слышала, что на Оранжевой реке нашли алмазы? — Брат поднял стакан и принялся внимательно разглядывать остатки недопитого вина. — Ты и я, мы такие разные и все-таки в чем-то так схожи. — Он налил себе еще вина и, будто невзначай, обмолвился: — Сестренка, я в долгах.Робин похолодела. Ее с детства учили бояться этого слова.— Сколько? — тихо спросила она наконец.— Двести фунтов. — Он пожал плечами.— Так много! — выдохнула Робин. — Зуга, неужели ты играл?Вот еще одно слово, которое ужасало девушку.— Так играл или нет? — повторила она.— Собственно говоря, играл, — рассмеялся Зуга. — И слава Богу. Иначе должен бы был тысячу гиней.— Ты хочешь сказать, что играл и выигрывал? — Ее ужас немного утих, к нему стал примешиваться восторг.— Не всегда, но очень часто.Она внимательно посмотрела на него, точно видела впервые. Ему было всего двадцать шесть, но солидности и апломба хватило бы и для мужчины лет на десять старше. Перед ней сидел суровый, профессиональный солдат, закаленный в стычках на афганской границе, где его полк дислоцировался в течение четырех лет. Робин знала, что Зуга отличился в жестоких схватках с фанатичными горскими племенами. Доказательством тому служило его быстрое продвижение по службе.— Тогда как ты оказался в долгах, Зуга? — спросила она.— У большинства офицеров, с кем я служу, даже у младших, есть личные состояния. Я уже майор, и приходится вести определенный образ жизни. Мы охотимся, стреляем, устраиваем пирушки, играем в поло… — Брат снова пожал плечами.— Ты когда-нибудь сможешь расплатиться?— Могу жениться на богатой невесте, — улыбнулся он, — или найти алмазы.Зуга немного отхлебнул, ссутулился в кресле, отведя взгляд, и торопливо продолжил:— Я как-то читал книгу Корнуоллиса Гарриса — помнишь, каких мы видели зверей, когда жили в Колоберге?Она покачала головой.— Да, ты была еще маленькая. А я помню. Помню стада антилоп-спрингбоков и канн, мы их встретили, когда возвращались к мысу Доброй Надежды. Однажды ночью я ясно видел льва в свете походного костра. В книге Гарриса описаны охотничьи экспедиции на Лимпопо — никто не проникал дальше него, кроме отца, конечно. Черт возьми, вот это зрелище, куда веселей, чем стрелять в упор фазанов или гарн. Ты знаешь, что Гаррис за свою книгу получил почти пять тысяч фунтов?Зуга отодвинул стакан, выпрямился и достал из серебряного футляра сигару. Закуривая, он задумчиво нахмурил брови.— Ты хочешь ехать в Африку просто так. Мне, наверно, тоже нужно отправиться туда, но повод у меня куда серьезней — за кровью и деньгами. У меня есть предложение. Экспедиция Баллантайнов! — Зуга со значением поднял стакан.Она неуверенно засмеялась, думая, что брат шутит,но тоже подняла стакан. Он был почти полон.— Я — за. Но как? Зуга, как мы туда попадем?— Как зовут того типа из газеты?— Уикс, — ответила Робин. — Оливер Уикс. Но с какой стати он станет нам помогать?— Я придумаю для него вескую причину. — Она припомнила, как еще в детстве он умел, обладая недюжинным красноречием и настойчивостью, объяснять все, что угодно.— Знаешь, по-моему, ты сумеешь.Они выпили, и Робин почувствовала, что счастлива как никогда.Они снова встретились только через полтора месяца, Робин выходила из коляски, а он пробирался к ней сквозь вокзальную сутолоку станции «Лондонский мост». Его высокая фетровая шляпа возвышалась над толпой, на плечах болталось широкое полупальто.— Сестренка! — с радостным смехом окликнул Зуга, обнял и приподнял в воздух. — Мы едем, мы в самом деле едем.Кеб уже ожидал их, и, едва они сели, кебмен хлестнул лошадей.— От Лондонского миссионерского общества не оказалось никакого проку, — сообщил брат под перестук колес по булыжной мостовой, все еще придерживая ее рукой за плечи. — Я попытался раскрутить их на пятьсот гиней, этих джентльменов едва не хватил апоплексический удар. Просто решил, что они с радостью отстегнули бы пять сотен, лишь бы отец навсегда остался в Черной Африке.— Ты ходил к директорам? — спросила она.— Итак, первый номер не прошел, — улыбнулся Зуга. — Следующим пунктом был Уайтхолл — мне удалось встретиться с первым секретарем. Он был чертовски любезен, пригласил меня пообедать в «Путешественниках» и весьма сожалел, что не в состоянии оказать финансовую поддержку. Они слишком хорошо помнят папин провал с Замбези. Однако секретарь дал мне рекомендательные письма. Добрую дюжину, ко всем мало-мальски значительным лицам — к губернатору Капской колонии, к кейптаунскому адмиралу Кемпу, ко всем остальным.— С одними письмами далеко не уедешь.— Потом я направился к нашему другу из газеты. Удивительный человек этот коротышка. Пронырлив, как юла. Я сказал ему, что мы собираемся в Африку разыскивать отца. Он подпрыгнул и захлопал в ладоши, как малыш на кукольном представлении про Панча и Джуди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33