Анжела жадно впитывала мой рассказ, неотрывно глядя мне прямо в лицо. Аластер нервно ходил по комнате и все время повторял: «Боже мой!» Когда мы шли в ресторан, он вдруг сказал:– Вы представляете себе, что это самое выдающееся литературное открытие со времен обнаружения «свитков со дна Мертвого моря»?!Это звучало так смешно, что мы с Анжелой не удержались и оба в унисон рассмеялись. Но только тогда, когда я им сказал, что Эсмонд назначил сына Хораса Гленни своим литературным душеприказчиком, они действительно были потрясены. Если раньше они надеялись найти какие-нибудь материалы Гленни в Голспи, то теперь им показалось вполне вероятным, что мы сможем обнаружить там и некоторые рукописи Донелли. Анжела указала на тот факт, что теперь Аластер может быть признан единственным литературным душеприказчиком Эсмонда, так как он – прямой наследник Хораса Гленни-младшего, тем более, что из рода Эстонов уже никого в живых не осталось. Это означало, что каждая новая публикация материалов Донелли принесет прибыль Аластеру и Анжеле. У меня уже более чем достаточно материалов для моего собственного издания «Мемуаров ирландского распутника».Мы просидели до двух часов пополудни, разговаривая об Эсмонде и Хорасе Гленни, и они очень сожалели, естественно, что никто из них не заинтересовался Гленни и его рукописным наследием до продажи дома Голспи. Анжела вспомнила, что ее покойный муж показывал ей комнату в Голспи, где было совершено убийство – человек был найден мертвым при таинственных обстоятельствах. Аластер также вспомнил нечто подобное. Но когда они сравнили описание своих комнат, то они не совпали во многих деталях, поэтому неизвестно, где точно расположена в Голспи таинственная «комната убийства».Я проспал ночь на диване в гостиной, Анжела заняла кровать в гостевой комнате. Наутро Аластер намеревался уехать в Шотландию, но Анжела сказала, что ей необходимо немного поработать в Британском музее, и я решил составить ей компанию. Я провел там все утро и обнаружил памфлет «Мартелл и Смитсон» о Секте Феникса. Тим Моррисон несколько смутился, когда я указал ему на это, и он в оправдание сказал, что искал материалы по каталогу под другим названием – «Общество Феникса». Чтобы хоть как-то компенсировать свой промах, он сделал фотостат памфлета, чтобы я смог забрать с собой копию.Анжела и я съели ланч в греческом ресторане возле Кембридж Серкус. Я заметил, что очень трогательно с их стороны доверять мне в денежных делах. В конце концов, мы были в каком-то смысле соперниками: раньше или позже – вероятно, раньше – они будут искать бумаги Гленни в Голспи, и, если бы они это делали сами, без меня, то открытие каких-нибудь новых материалов – допустим, они его сделают – будет всецело принадлежать им. Она сказала:– Нет, я в самом деле очень рада, что вы едете с нами. Мы оба доверяем вам полностью.Я поблагодарил ее. Она сказала:– Мне действительно приятно, что вы будете с нами. Вы знаете, Аластер обожал своего брата Гордона. Именно Аластер заставил меня выйти замуж за Гордона. Он так настаивал на этом, что я вынуждена была пойти ему навстречу. Знаете, ведь сперва я была девушкой Аластера.– Разве ему не было больно, когда вы вышли замуж за Гордона?– О, нет. Ему было приятно. Видите ли, это сблизило их еще больше с Гордоном – это означало, что он отдал Гордону действительно что-то важное и дорогое. В любом случае, он относится к нам так же, как он относился к Гордону.– Но он ведь знает меня только сутки.– В таких делах время не имеет значения. Странно, но вы очень похожи на Гордона, я имею в виду внешне.Она осеклась, будто сказала что-то лишнее, и мне показалось, что она покраснела. Чтобы немного прийти в себя, она выпила глоток легкого пива. Я понял, что она имеет в виду: если Аластер представил ее Гордону, то то же самое сделал Аластер и в отношении меня, и значит, я самый близкий ей человек. Мы поменяли тему разговора и поговорили об Эсмонде. Затем я вспомнил, что совершенно забыл о письме Клауса Дункельмана. Его адрес и номер телефона записаны у меня в книжке. Она сказала:– Почему бы не позвонить ему? Он может быть полезен.– Полагаю, что я просто обязан с ним связаться.Я подошел к телефону в ресторане. Мне ответила женщина с иностранным акцентом, и голос у нее был не очень дружелюбный, пока я не назвал себя. Тогда она стала воплощением любезности. Она представилась, назвав себя Аннализ Дункельман, и начала долго говорить о моих книгах. Наконец, к телефону подошел ее муж. Он спросил, могу ли я прийти к ним на ужин. Я ответил, что как раз в это время буду занят, и, в свою очередь, предложил встретиться сегодня после полудня. Мы остановились на четырех часах.Я особенно многого не ожидал от этой встречи, мне казалось, что от них я не получу ровным счетом ничего. Но Анжела сказала:– Давайте пойдем вместе. Он мне кажется довольно интересным человеком.Мы провели еще час в Британском музее, затем решили воспользоваться хорошей погодой и совершить прогулку к Нэмпстеду. Мы прошли по Блумсбери до Кэмдентауна, затем сели в автобус и доехали до Белсайз-парка. Дункельманы жили в Китс Гроув.Дверь открыл высокий, худой мужчина в очках с толстыми линзами, сквозь которые его глаза казались далекими и странными, как у осьминога, глядящего на вас из аквариума. Он слегка удивился, увидев со мной Анжелу, но, тем не менее, довольно радушно пригласил нас войти. Мы прошли за ним по коридору в огромную залитую солнцем студию. Пол был покрыт каменной пылью, и повсюду расставлены большие статуи женщин, похожих на амазонок, с массивными ягодицами и грудями. Крупная седовласая женщина положила свой молоток и долото, подошла и поздоровалась с нами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128