– Не стоит так уж сильно на это надеяться, – предупредил Джон-Том. – Мадж из тех, кто всегда выходит сухим из воды.
– Знаю, знаю. Когда он навострил отсюда лыжи, я и ухом не повела. Ладно, по возвращении заплатишь его должок, если Мадж не окочурится в походе.
– Этим я не ограничусь, мадам. Самого заставлю заплатить.
– Годится. Ну, счастливого пути, человече.
– И вам всего хорошего, мадам.
Преодолевать пешком все расстояние до Тимова Хохота в намерения Джон-Тома не входило, тем паче что Клотагорб подкинул ему деньжат на транспорт. Через Линчбени регулярно проезжал местный эквивалент почтовой кареты, и Джон-Том приобрел билет на этот экипаж, весьма напоминающий гроб на колесах. В движение его приводили четыре красивых коня, а с пассажирами общались двое трехфутовых бурундуков в грязных ливреях. Суетливо громоздя чемоданы, тюки и ящики на задок дилижанса, они бранились, как портовые грузчики.
Приняв их за старших в артели, Джон-Том ошибся. Когда он проходил мимо четверки, одна из лошадей скосила на него глаз.
– Эй, парень, давай-ка пошевеливайся. Нешто нам весь день тут куковать?
– Виноват, но продавец билетов сказал, что вы простоите еще пятнадцать минут.
– Маразматик, чтоб его! – фыркнула кобыла. – Вот уж не знаю, до чего докатится этот мир, ежели и впредь мы будем полагаться на обслугу.
– Кому ты это говоришь? – вздохнул стоящий в паре с нею жеребец. – Эх, угораздило же нас родиться с копытами вместо рук! Вот и приходится нанимать в посредники неповоротливых недоумков.
– Твоя правда, Эльвар, – сказал конь, томившийся позади него.
Сетования затянулись до самого отъезда дилижанса.
– Все расселись? – осведомилась кобыла из второй пары. – Ну, коли так, держитесь за скамейки.
Бурундуки вскочили на задок экипажа, вознамерясь отдышаться и почиститься. Кучера при карете не было – кони сами отлично знали дорогу. Грызуны ведали только погрузкой и разгрузкой и были на побегушках у четверки – ведь она, как ни крути, выполняла основную работу.
Все бы ничего, решили вскоре Джон-Том и прочие пассажиры, не будь у коней ужасной привычки распевать на скаку. Обладая сильными и ясными голосами, они пели совершенно не в лад, и седокам всю дорогу до Тимова Хохота пришлось испытывать невыразимые муки, внимая бесконечному пронзительному ржанию. Когда один из страдальцев в конце концов нашел в себе отвагу пожаловаться, ему бестактно предложили сойти и топать дальше на своих двоих.
Две задержки в пути графиком не предусматривались. Нагуляв аппетит, артель остановилась пощипать сочной травки на роскошном лугу, а в другой раз кобылы затеяли ожесточенный спор насчет того, кто из них кичится франтовскими щетками волос за копытами.
К Тимову Хохоту подъехали уже в сумерках.
– Эй, вы там, сзади! – проржал передний жеребец. – А ну, шевелись! Нас стойла заждались. Знаю, у вас всего по две ноги, но ведь это не оправдание для бездельников.
– Да как вы смеете?! – возмутилась пассажирка, лисица-модница. Изящество ее хвоста подчеркивали вплетенные в него золотые цепочки, а поля дорогой элегантной шляпки, обломанные в тряске, жалко свисали. – Еще ни разу в жизни я не подвергалась столь хамскому обращению! Не сомневайтесь, при первой же возможности я поговорю с вашим начальником.
– А я и есть начальник, сестренка. – Жеребец хохотнул. – Желаешь наябедничать – валяй выкладывай мне прямо в глаза. – Он окинул ее взглядом. – Что до меня, так я думаю, ты слишком многого хочешь. Скажи спасибо, что мы не требуем от тебя дополнительной пошлины с веса.
– Ах так! – Рыжий хвост хлестнул коня по храпу, и лисица поспешила прочь – за багажом.
Только вмешательство подруги удержало коня от попытки выдрать клок меха у рыжей обидчицы.
– Дрел! Придержи норов! – Она закинула голову на его холку. – Нельзя кусать оплаченный груз, это вредит сношениям с широкой общественностью.
– Держу пари, что все ее сношения – с широкой общественностью. – Конь фыркнул, остервенело роя копытом землю. – Какого черта эти полосатые крысы тянут кота за хвост? Я загибаюсь без скребницы и сладкой люцерны!
– Знаю, дорогой, знаю, – успокаивающе сказала кобыла, водя щекой по его гриве, – но ты обязан держать себя в рамках приличий, хотя бы из профессиональных соображений.
– Сам понимаю, – донеслось до Джон-Тома, когда он уходил к зданию станции. – Только временами нет-нет да и подумаешь, а не лучше ли нам купить маленькую ферму где-нибудь в провинции да нанять мышей и одного-двух человечков для черной работы.
Кроме Джон-Тома, в станционное здание не заглянул ни один пассажир. Лиса и остальные уже разошлись, только он не знал, куда теперь идти.
– Чем могу помочь? – поинтересовался за низкой конторкой пожилой куница. Длинное туловище и узкая талия хищника живо напомнили Джон-Тому о Мадже. Однако этот был стройнее и носил темные шорты, белую безрукавку, козырек на тесемке и бифокальные очки, тогда как выдр предпочитал шляпы веселой расцветки, яркий жилет и панталоны.
– Я в этом городе чужой.
– Сдается мне, вы везде чужой, – угодил в точку куница.
Джон-Том пропустил эту реплику мимо ушей.
– Скажите, может ли гость вашего славного городка найти где-нибудь кров, стол и немного безобидных развлечений?
– Что касается меня, – последовал чопорный ответ, – то я – человек семейный. Можете попытать счастья в «Золотой Печати». Там поют фольклорные песни многих рас, а иногда играет струнное трио из Колансора.
– Вы недопоняли. – Джон-Том заговорщицки ухмыльнулся. – Я жажду не приобщения к культуре, а веселого времяпрепровождения.
– Все я понял, – вздохнул дежурный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88