К тому же в преддверии грозового ливня двор совсем опустел, лишь у детской площадки одинокая дама орала на резвившегося пуделя, агитировала собачку побыстрее сделать свои дела и вернуться домой.
Спустя полчаса партнеры сподобились лицезреть, как к мусорной куче подъехал грузовик и полупьяные грузчики забрали отслужившую свое тару вкупе с запакованными объедками. Когда грузовик уехал, под фонарем остались лишь те двое угрюмых молодых людей, в которых Сан Саныч с самого начала опознал охранников.
- Пошли, Миша. Все помнишь, как я учил?
- Наизусть.
- Не боишься?
- Боюсь.
- Молодец, что не врешь. Пошли. Глаза боятся - руки делают...
Партнеры не спеша, прогулочным шагом прошлись по дорожке дворика-парка, лениво повернули и, шаркая ногами по асфальту, побрели мимо дома, мимо черного входа в ресторан «Золотая рыбка», мимо двух охранников-топтунов.
Сан Саныч и Чумаков благополучно миновали освещенное фонарем пространство, удостоившись вялого внимания охраны - равнодушных взглядов четырех глаз. Охранники остались за спиной, Миша резко остановился, засунул руку в карман кожаных штанов.
- Ну, что еще? - остановился Сан Саныч, недовольно посмотрел на Чумакова через плечо.
- Зажигалку, блин, потерял! - Миша вытащил из кожаного кармана руку, зажав большим и указательным пальцами мятую, потерявшую форму сигарету. Остальные пальцы сжимали в кулаке пригоршню табака, перца и перлита.
За то время, что партнеры провели на скамейке, Чумаков тренировался непринужденным, естественным жестом доставать из кармана сигарету и попутно прихватывать свободными пальцами кайенскую смесь. Тренируясь, Миша сломал четыре сигареты и просыпал без малого половину адской смеси под ноги. Однако репетиция не прошла даром. Охранники восприняли Мишин жест вполне равнодушно.
- Земляк, огонька не найдется? - Чумаков направился к ближнему от него охраннику.
Сан Саныч как бы нехотя повернулся корпусом к освещенному фонарем асфальту, изобразив лицом раздражение. Мол, какая досада, приятелю приспичило закурить и лишнюю минуту приходится вдыхать вместо свежего предгрозового воздуха амбре ресторанных задворок.
- Земляк, дай присмолить. - Миша приблизился вплотную к хмурому молодому человеку, поднес ко рту мятую сигарету.
Охранник неспешно полез в карман пиджака за зажигалкой. Чумаков поймал момент, когда глаза охранника скосились к собственному карману, и заранее отрепетированным скупым движением бросил едкую смесь в лицо привратнику черного входа.
Словно пригоршня грязного песка, подброшенная порывом ветра, мешанина из табака, перца и перлита ударилась о лицо охранника и рассыпалась облачком. Жертва едкой атаки инстинктивно моргнул, но запоздало - табачинки, перчинки и крошки минерала перлита попали на слизистую глаз, лишив молодого человека возможности видеть, О том, что надо бы задержать дыхание, охранник не знал. Дернулся всем телом, вздрогнул, вздохнул и тут же закашлялся. Целых четыре секунды он надрывно кашлял, моргал и отчаянно тер кулаками глаза, забытый всеми. И коллегой-охранником, и Мишей Чумаковым, и Сан Санычем. Освободившись от кайенской смеси в кулаке, Чумаков прыгнул на сотрудника охраны, сохранившего возможность видеть, благо тот стоял всего в двух-трех метрах. Выполнив некое подобие футбольного подката, Чумаков не особо сильно задел коленку секьюрити на исходе второй секунды после начала операции. Двух секунд хватило Сан Санычу, чтобы рывком преодолеть пятиметровый отрезок асфальта. Еще полсекунды, и кулак Сан Саныча подбросил молодого чуть полноватого мужчину в воздух. «Кажется, в боксе это называется „апперкотом в челюсть“, - успел подумать Чумаков. - А это - „крюком по затылку“. Запрещенный в боксе удар. И не только в боксе, во всех спортивных единоборствах, помнится, запрещены удары по затылку».
По затылку Сан Саныч приложил охраннику, вдохнувшему смесь табака с перцем и минеральными добавками. Поддел кулаком снизу в челюсть одному секьюрити, метнулся ко второму, огрел его по затылку и подхватил падающего за шкирку.
- Миша! Волоки другого за мной. Быстро!
Приподняв бесчувственное тело, Сан Саныч побежал к черному входу. Распахнул дверь пинком ноги.
- Быстрее, Миша!
- Стараюсь. - Чумаков схватился за пиджачные отвороты нокаутированного апперкотом охранника и, пятясь задом, поволок его к дверному проему.
Сан Саныч бросил свою ношу в предбанник за дверью, подскочил к Чумакову, помог ему, подхватил нокаутированного за поясной ремень одним движением, без видимого напряжения, швырнул раскисшего молодого человека туда же, куда определил «отдыхать» первого секьюрити.
- Закрой дверь, Миша, а я осмотрюсь, проверюсь.
Чумаков перешагнул через порог, прикрыл за собою дверь, оставив маленькую щелочку, сквозь которую наблюдал за Сан Санычем на улице.
Четыре секунды потрачено на «отключку», пятнадцать на «уборку». Сан Саныч один в круге электрического света. Поза расслабленная, естественная. Вот он шагнул в темноту. Его почти не видно, лишь силуэт, но можно заметить, как он поворачивает голову, оглядывается. С неба упала тяжелая дождевая капля. Одна, вторая, третья. Глухо загремели вдали грозовые раскаты. Дождь забарабанил по асфальту. Дождевые капли мигом перекрасили серую асфальтовую поверхность в черный цвет с синим отливом, и темно-синий костюм Сан Саныча сделался почти черным.
- Промок... - Сан Саныч вбежал в приоткрытую Мишей дверь. - Запирай дверцу на засов, Миша, и пошли.
- А эти?
- Охранники-секьюрити? Минут через пять-семь очухаются.
- И поднимут тревогу.
- Их могут и раньше обнаружить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130