За
висти к популярности Брюллова Мефодий не испытывал, а писал полотно скор
ее из соображений профессионального совершенствования и душевной рела
ксации.
Озарение сюжетом о гибели древних городов Содома и Гомор
ры пришло Мефодию внезапно и словно бы само по себе. С Библией он был знако
м поверхностно, поскольку все попытки прочтения ее успехом не увенчалис
ь по причине тяжелого для Мефодия литературного стиля этого произведен
ия. Но сами библейские сюжеты нравились художнику и относились им к попу
лярному среди любителей фантастики (к каким Мефодий относил и себя) жанр
у фэнтези. Крылатые ангелы, воинственные боги, мудрые цари и храбрые воин
ы, всепобеждающее Добро и мерзкое Зло Ч именно это, а не извечные дискусс
ии вокруг Библии, и делало ее достойной внимания.
Идея божественной кары целым городам была в художествен
ном плане весьма заманчива, потому и сумела закрепиться в голове Мефодия
. Отдельные сценки, будто составленные им по чьим-то подробным описаниям,
постепенно сложились в единое целое, и не запечатлеть в красках столь яр
кую композицию Мефодий посчитал сродни преступлению перед самим собой.

...Лежащий в горной долине город полыхал, словно политый на
палмом. Падающие с неба потоки горящей субстанции Ч предположительно с
еры Ч стекали с крыш на улицы и мечущихся по ним людей. Небесный Огонь не
щадил никого, пожирая горожан целыми семьями.
Люди спешили к городским воротам, надеясь за высокими ст
енами, ставшими теперь не защитой, а настоящей ловушкой, найти вожделенн
ое спасение. Но его не ожидалось и там Ч гигантская фигура с крыльями раз
махом как у «Боинга-747», рубила направо и налево отражающим блики пожаров
и покрытым бурыми пятнами крови огромным мечом всех, кто посмел переступ
ить городскую черту. Что творилось у противоположных ворот, ракурс разгл
ядеть не позволял, но, судя по торчащим из-за стены краям чудовищных крыл и
взлетающим выше башенного парапета человеческим телам, Ч то же самое. П
отоки крови лились по мостовым в уличные дренажные канавы...

А над застилающими небосклон облаками ядовитой гари нав
исало равнодушное Ч с холодным взглядом и плотно сжатыми губами Ч огро
мное лицо. Принадлежало это лицо тому, кто санкционировал резню, тому, кто
обрушивал с неба тонны горящей серы, тому, кто, гордо именуясь Творцом, жиз
нь не только давал, но и отбирал...
В работе Мефодия Ятаганова не было подчеркнутых брюллов
ских поз, а была прежде всего заражающая своей панической энергетикой ре
алистичность. Наряду с присутствующими мифическими персонажами, земны
е вещи на картине выглядели более чем земными: человеческие внутренност
и вызывали у слабонервного зрителя тошноту, обугленные тела разве что не
испускали горелого смрада, а кровь, казалось, была прорисована самой кро
вью.
Не считая Раисы, присутствовавшей при начале сотворения
«Содома» (тогда еще без леденящих душу подробностей), первой, кто увидел п
очти готовое произведение и получил адекватное сюжету впечатление, ока
залась соседка Мефодия по лестничной площадке Пелагея Прокловна Ч шус
трая старушка неопределенного пенсионного возраста.
Соседи Прокловну хоть и уважали, но немного побаивались.
Прокловна завешивала свою лоджию метелками сушеных трав и связками кор
еньев, собираемых в течение короткого сибирского лета, и всем в доме было
известно, что она практикует магию, ворожбу и целительство. Однако вопре
ки слухам, человеком бабушка Пелагея была очень добрым и жизнерадостным
, травами своими лечила практически весь микрорайон, а заговорами «супро
тив зубной хворобы» постоянно отбирала клиентуру у всех коммерческих з
убоврачебных клиник округи. Ну а насчет «погадать Ч всю правду узнать»
очередь к Прокловне не иссякала, как в застойные годы к Мавзолею и пивным
палаткам.
Однажды, в особо морозный день, Мефодий занимался тем, что
старательно прорисовывал лежащую возле огромной ступни ангела-истреби
теля отрубленную человеческую голову. В это время в дверь позвонили. Заб
ыв по рассеянности прикрыть картину ширмой (художник ненавидел демонст
рировать гостям незаконченные работы), присутствующий мыслями у ворот г
орящего Содома, Мефодий поплелся открывать нежданному посетителю.

В просьбе оказавшейся за дверью Прокловны не было ничего
особенного: ей требовалось всего-навсего три листочка лаврушки. Ну а пос
кольку лавры голову художника пока не украшали, за лаврушкой пришлось по
йти на кухню. Прокловна же, заинтригованная видимым из прихожей краем ка
ртины, на цыпочках прокралась в комнату, дабы лицезреть заинтересовавши
й ее объект целиком.
Вернувшись из кухни, Мефодий поначалу решил, что со стару
шкой случился эпилептический припадок. Прокловна не сводила выпученны
х глаз с картины, при этом ее трясла такая дрожь, что у соседей снизу навер
няка качалась люстра. Вдобавок она непрерывно осеняла себя крестным зна
мением с такой скоростью, что Мефодий забеспокоился, как бы старушка не н
абила себе на лбу шишку.
Ч Свят-свят-свят!.. Спаси и сохрани!..
Матерь Божия, Пресвятая Богородица!.. Ч часто-часто шептали ее дрожащие г
убы.
Ч С вами все в порядке, Пелагея Про
кловна? Ч участливо поинтересовался Мефодий, оторопев от вида пораженн
ой непонятным припадком бабули.
Ч Свят-свят-свят!.. Ч продолжая суд
орожно креститься, попятилась Прокловна и, даже не взглянув на Мефодия и
забыв о лаврушке, проворно ретировалась на лестничную клетку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25