- Ага, - мрачно кивнул Макс, - не будет. Как в анекдоте: ни сабли, ни папахи, ни коня - ничего мне не будет.
Слушай, кашлянул тогда Дениска. Дело есть. Завтра, если тебя дядька отпустит, съездим, посмотрим?
И он рассказал Максу про заброшенный дом).
Доски, казалось, навсегда пропитались влагой; они были черные, но еще не разваливались от прикосновения. Как раз то, что надо.
Макс поддел край одной пальцами, осторожненько приподнял и быстро поставил распорки - небольшие, приготовленные заранее палочки. Можно, конечно, было бы и просто откинуть доску, как крышку дряхлого сундука Природы, но так удобнее. Потому что, лежа на подпорках, доска создает тень, а многим тварюшкам важнее не прикосновение к их спинам деревянной поверхности, а именно тень - тогда они не будут беспокоиться и останутся на своих местах. Откуда их Макс и повыловит.
По опыту он знал, что под такими вот досками обитает несметное количество разновеликих зверюг. Под этой, например, обнаружились: обыкновенный тритон, огромный пестрый слизнячище, улитка с желто-черной раковиной, несколько улиточек поменьше, толпище мокриц (эти тут же дали деру со всех своих многочисленных ног), несколько кивсяков, парочка рыжевато-бурых, словно лакированных, уховерток, мрачная жужелица, юркнувшая в щель между доской и землей, ну и, разумеется, черви (в том числе и дождевые), самых разных размеров и окраски, пугливые и самоуверенные, вялые и активные… В общем, как сказали бы древние, сия нерукотворная сокровищница природы была заполнена до пределов. Макс привычно оглядел возможных претендентов на обед кузнечикам и кое-кого отправил в ловчую банку. Потом убрал распорки и опустил доску обратно, следуя заветам талантливейшего зверолова всех времен и народов, Джеральда Даррелла: «всегда возвращай на место перевернутые бревна, потому что под каждым - дом множества живых созданий».
Теперь следовало бы уже идти кормить кузнечиков, но Макс ведь был рядом с баней - ну как устоять от соблазна! Он оставил ловчий инвентарь у корней молоденькой яблони, что росла почти у дверей, и шагнул к черному, чуть перекошенному и как будто вбитому в землю зданьицу.
Стоя у порога, пригляделся. Внутри было темно, пахло как-то по-особенному, шампунями, мылом, но и чем-то еще, совсем незнакомым. Пригнувшись (дверной проем даже для Макса оказался низковат), мальчик проник в первую комнатку.
Первое, что сразу бросалось в глаза - большущий металлический цилиндр с дверцей на боку и трубой, проколовшей крышу. Справа - скамейка, дальше, у цилиндра - широкая полка («Полок», - догадался Макс). А слева в стене виднелась еще одна дверка, но запертая на массивный амбарный замок.
Мальчик подобрался поближе к полоку, с интересом разглядывая его - да и вообще само устройство бани.
- Мам, я вот о чем…
- Ды ведаю, пра што ты, ведаю. Самой, гадаешь, легка?
Скрипнула калитка. Та самая, что рядом с баней, та самая, через которую на огород ходят. Или - с огорода.
- Что теперь будет? Знаешь, я хочу пойти к нему и… договориться, - спокойно произнес Юрий Николаевич. - Пускай оставит ребенка в покое, а вместо этого…
- Не патрэбен ты яму! - отрезала баба Настя. - Кали був бы патрэбен, так и таргавау бы ен цябе. А яму Максимка знадабиуся… абы б тольки ведаць, навошта!
- А может, просто старик на всякий случай о долге говорил, а на самом деле…
- Ты, сынку, начэбта и жыу тут, але, гляджу, штось з табою сталася. Забыу пра усе, зусим забыу. Нешта ен «на всякий случай» рызыкувау бы жыццем?
- Не видел я что-то, чтобы чертячник жизнью рисковал.
- Так то ты не бачыу. Табе й не палагаецца. Але ж я табе кажу: рызыкувау. Павер ужо мамцы - яна ведае, што гаворыць.
Бабушка и дядя остановились на веранде, но Максу до сих пор было слышно их разговор; правда, для этого ему пришлось подкрасться к самым дверям бани. Он, конечно, не собирался подслушивать, но и получилось-то все само собой. Зато теперь Макс лучше сможет понять, почему дядя и бабушка поступили так, а не иначе, почему позвали чертячника.
- Но знаешь, мам, меня даже не колдун наш пугает. Я, если честно, в городе разучился верить в колдунов. Есть законы, милиция, и ничего он не сделает против них. А вот то, как Макс отнесется ко всему этому, когда узнает… Я боюсь потерять его доверие. И так у паренька близких почти не осталось, Семка, правда, пытается выкарабкаться, но неясно еще…. А если он и от меня замкнется. Отчуждение в таком возрасте - это ж у него на всю жизнь останется, шрамом на душе. Вот чего я боюсь.
- Верна баишся, - одобрительно кивнула бабушка. - А тольки пра чарцячника забываць не варта, ой не варта!
С этими словами она отправилась в дом, и дядя - вслед за ней.
А Макс выбрался из бани, подобрал свой охотничий инвентарь и пошел кормить кузнечиков.
3
В соседней («печной», как ее называл Макс) комнате громко смеялись. Разные люди, много людей. Но и знакомые голоса есть: дядя, бабушка, Дениска, Светланка и Марина. Макс сладко потянулся, лениво размышляя, вставать или не торопиться?
…После обеда он решил лечь и немного вздремнуть, а перед сном поразмыслить над услышанным сегодня. Теперь, после подслушанного у бани разговора, мальчик мог по-прежнему доверять дяде и бабушке. Он понял, что у родных попросту не оставалось другого выхода. Доктора звать не стоило - все равно бы он ничего не сделал: выписал бы какие-нибудь таблетки или забрал в больницу, но в любом случае лечил бы следствия (высокую температуру, головную боль и т.п.), а не причину. Потому что вряд ли его, доктора, в институте учили снимать злое чародейство. А как, скажите, можно вылечить болезнь, не веря в ее существование? (Макс и сам не поверил бы, если б не был тогда в электричке, если бы не его прокляли!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71