«1 апреля, понедельник.Приходит амару и садится напротив меня. На этот раз она поет и шуршит листьями, что разбросаны вокруг меня. Голос ее так чист, так мелодичен, так звучен. Она поет колыбельную, предназначенную только для меня. Я так счастлив, что начинаю плакать, горько плакать. Печален ли я? Нет. Чувствую ли я печаль? Да. Я оплакиваю того, кто был так испуган, кто так упрямо боролся, я сочувствую ему, мне жаль его, я плачу. Я слышу песню, я плыву, мелодия ее качает меня…»Кровавый след привел его в туалетную комнату. Пять кабинок налево, пять направо, несколько рукомойников, зеркала. Кафельный пол. Табличка «Только для персонала музея» на двери. И все это вымазано в крови. Кровь повсюду, даже на потолке.Молдер опустил пистолет и огляделся еще раз. Рассеянно попытался вспомнить, сколько литров крови в одном человеке, прикинул, не из шланга ли поливали все вокруг.В углу кто-то зашевелился. Призрак вновь поднял пистолет, осторожно подошел поближе. Кто-то корчился на полу в самой крайней кабинке в правом ряду. Не то, чтобы Молдер не ожидал встретить здесь именно этого человека, наверное, его удивило занятие подозреваемого. А может и нет. Мало ли чем может заняться сумасшедший человек на досуге? Почему бы ему не поплакать немного?— Что вы здесь делаете? Доктор Билак молчал. Его трясло.— Я спросил: что ты здесь делаешь? Алонсо Билак поднял грязное заплаканное лицо. И тут же отвел взгляд.— Она… она мертва, — горестно выдохнул он. * * * — Где она? — сухо спросила Скалли.— Не знаю…Дело происходит уже не в полутемном туалете, а в кабинете директора музея. Молдер сидит на столе и, не спуская глаз с остальных, делает вид, что не принимает участия в разговоре. Скалли стоит перед доктором Билаком и пытается допрашивать подозреваемого. Доктор Билак раскачивается вперед-назад, точно слабоумный, и ему очень плохо.— Вы сказали агенту Молдеру, что Мона мертва, и даже не знаете, где ее тело?— Я ее не убивал…— Тогда почему на вашей одежде кровь?— Я уже говорил… Я пришел сюда, потому что амару нельзя задобрить…Сзади беспокойно завозился Молдер.— Я боялся за Мону…Молдер слез со стола, прошелся по комнате. Даже раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но посмотрел на Скалли и передумал.— Я пытался удержать ее, — доктор Билак поднял голову. Покрасневшие воспаленные веки, засохшая кровь; он был похож на вампира, — не впутывать ее… Она была не виновата…Скалли это заявление не вдохновило. Зато изнывавший у нее за спиной Молдер, судя по всему, получил из одному ему известных источников подтверждение каким-то своим мыслям и выводам.— Она сказала, что ей страшно, — холодно проговорила Скалли. — Она сказала, что вы чуть не набросились на нее.— Она не хотела слушать меня, пожаловался Билак.— А может быть, вы наглотались «йахе»? — Скалли нагнулась к Билаку. — Нет ведь никакого проклятия, доктор Билак, ведь так? Есть только вы. Вы сами.— Проклятие гораздо могущественнее, чем кто-либо из людей, — Алонсо Билак как будто не слышал ее.Призрак сокрушенно покачал головой. Но Дэйну было уже не остановить. Поэтому Молдер вышел из кабинета, понадеявшись, что там все обойдется без жертв и разрушений.— На дух амару наручники не наденешь…Молдер аккуратно прикрыл за собой дверь, но ледяной голос напарницы был слышен и в коридоре:— Хорошо. Я спрашиваю вас еще раз, доктор Билак. Где находится тело Моны Вустнер?Призрак возвышался посреди туалетной комнаты и рассеянно смотрел на зеркала. То ли пытался предсказывать будущее по кровавым подтекам на них, то ли, подобно кэрролловской Алисе, хотел попасть в Зазеркалье. На самом деле он просто ждал, когда мимо по коридору промчится напарница.Грохот. Это дверь кабинета. «И не выпускайте его оттуда, пока не обыщут весь музей». Это Скалли дает указания полицейским. В дверном проеме метнулось пламя ее волос.— Эй, Скалли! Подойди-ка сюда на секундочку.Дэйна с разгона проскочила мимо дверей, поэтому Фоксу пришлось ждать, когда она вернется.— Мне вот только что пришло в голову, — задумчиво разглядывая пол, сообщил Молдер. — Почему здесь так много воды?Скалли тут же чуть было не поскользнулась в луже.— Может, один из туалетов засорился, нет? — не слишком уверенно предположила она.Молдер неторопливо прогулялся вдоль кабинок, толкая по дороге дверцы:— Тут везде вода… Что, все туалеты разом засорились? Почему?Скалли пожала плечами:— Есть лишь один способ проверить.И прикусила язык, сообразив, что ей могут напомнить о наказуемости инициативы, но Молдер уже морщил нос:— Уй, как мне все это не нравится… Он подцепил крышку одного из унитазов:— Крысы.Потом проделал ту же операцию со всеми стульчаками.— Крысы в каждом туалете, — доложил он, появляясь из очередной кабинки.— А как они туда попали? — глуповато удивилась Скалли. Опыт подсказывал, что если напарник обратил на этих крыс внимание, то ей тоже следует подумать о том, что «это ж-ж-ж неспроста».Молдер только собрался выдвинуть теорию, как его перебили.— Агент Молдер! — к ним подошел музейный охранник. — Полиция что-то нашла на улице— Мону Вустнер? — всполошилась Скалли.— Нет. Конфета. Ее пса.— Ну вот, — облегченно вздохнул Молдер, — наконец-то у нас есть хоть одно тело. * * * — И что у нас тут? Патологоанатом был кругл, коренаст и обстоятелен до занудливости. Бодро поблескивая очками, он содрал с рук резиновые перчатки и продемонстрировал агентам «улов», разложенный на столе.— Хотелось бы услышать мнение токсиколога, — доверительно сказал он, — но похоже, что мы имеем дело с отравлением крысиным ядом.— Пес отравился крысиным ядом? — не поверил Молдер.— Не совсем, — патологоанатом заговорщицки поманил его к одной из кювет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15