Это ты, сиди?
– Да, я, милый мой. Дай мне вылезти из седла.
– Ты приехал верхом. Ты что, был за городом?
– Да, мне привалило несчастье, а потом – счастье.
Народу становилось все больше. Все тянули ко мне руки. Но среди криков радости раздался голос Ислы:
– Эфенди, что это? Кого это ты привел? Это же Али Манах, дервиш!
До сих пор никто не обращал на него внимания. Теперь все заметили, что он связан.
– Али Манах, сын беглеца? – спросил Гулям.
– Да. Теперь он мой пленник. Пошли, я расскажу, как было.
Мы прошли в селамлык и взяли с собой дервиша, но не успели сесть, как вошел кади. Он был удивлен и обрадован, увидев меня.
– Слава Аллаху, ты жив! Где же ты был?
– Садись, сейчас все узнаешь!
Пленник остался стоять в углу, рядом с ним пристроился Халеф.
Я стал рассказывать, часто прерываемый вопросами и возгласами. Единственный, кто сохранял молчание, был Халеф. Однажды он даже крикнул:
– Тихо! Надо не говорить, а действовать!
Кади бросил на него строгий взгляд, говоривший только одно: что означают твои слова?
– Надо срочно допросить этого Али Манаха и обыскать дом, где напали на сиди, и догнать повозку.
– Ты прав. Я сейчас же отправлю этого субчика в тюрьму и допрошу его там.
– А почему не здесь? – вмешался я. – Я готов хоть сейчас пуститься в погоню за его отцом, чтобы не терять драгоценного времени.
– Как ты хочешь, так и будет!
Он придал лицу официальное выражение и задал первый вопрос:
– Твое имя Али Манах бен Баруд эль-Амасат?
– Да, – ответил допрашиваемый.
– Значит, твоего отца зовут Баруд эль-Амасат?
– Да.
– Он тот самый человек, который бежал?
– Я об этом ничего не знаю!
– Пытаешься лгать? Я назначу тебе палок. Знаешь ли бывшего сборщика налогов Манаха эль-Баршу?
– Нет.
– Ты заманил этого господина в дом?
– Нет.
– Собака, ты лжешь! Эфенди сам нам об этом рассказал!
– Он ошибается.
– А не ты ли связал его и положил в повозку?
– Это неправда! Я ехал по дороге и догнал телегу. Поговорил с кираджи, хозяином повозки, тут меня ударили. Я потерял сознание, а когда очнулся, оказался уже пленником этого человека, которому ничего не сделал.
– Твой язык мелет чушь! Ладно, ложь не улучшит твоего положения. Мы знаем, что ты наср.
– Я не ведаю, о чем вы говорите!
– Не ты ли говорил об этом в монастыре танцующих дервишей?
– Никогда там не был!
Он намеревался спастись, отрицал все на свете. Кади это, похоже, надоело:
– Волей Аллаха ты получишь палки, если будешь продолжать в том же духе. Или ты тоже подданный инглисов, как и твой отец?
– У меня нет отца – подданного инглисов. Хочу заявить, что Баруд эль-Амасат, о котором вы говорите, вовсе не мой отец, а совершенно иной человек, незаконно присвоивший его имя.
– Кто же ты тогда, если не дервиш?
– Я рыбак и просто путешествую.
– Откуда?
– Из Инедже на побережье.
– И куда же направляешься?
– В Софию, навестить родственника. Я ни часа не был в Эдирне. Я прибыл сюда ночью и просто пересекал город. Позже встретил повозку.
– Ты не рыбак, а лжец. Можешь доказать, что живешь в Инедже?
– Пошли туда кого-нибудь и увидишь, что я говорю правду.
Такая наглость окончательно вывела кади из терпения. Он обратился к Исле:
– Исла бен Мафлей, ты видел этого человека в монастыре танцующих дервишей?
– Да, – ответил Исла, – видел. Я клянусь в этом бородами Пророка и моего отца!
– А ты, Кара бен Немей, эфенди, видел его в монастыре?
– Да. И даже разговаривал с ним.
– И ты утверждаешь, что он и есть дервиш?
– Он и есть. Он говорил мне это вчера вечером и даже сегодня. Он пытается спасти себя беспросветной ложью.
– Тем самым он себе делает хуже. Но как нам доказать ему, что он лжет?
Вот это был вопрос!
– Разве недостаточно того, что он отрицает наши показания?
– Так-то это так, но надо посылать в Инедже!
– Позволь вопрос.
– Говори!
– Ты видел записку, которую мы вчера нашли в конюшне?
– Да, эфенди.
– Ты бы ее узнал?
– Само собой.
– Это она? – Я вынул записку из кошелька и протянул кади.
Тот осмотрел ее и сказал:
– Это она. А почему ты спросил?
– Сейчас узнаешь. Хаджи Халеф Омар, ты знаешь мой кошелек?
– Так же хорошо, как и свой собственный, – ответил малыш.
– Это он?
– Он.
Теперь я знал, как поймать дервиша. Я спросил его:
– Али Манах, ответь мне, кому принадлежат золотые монеты, находящиеся в кошельке?
– Мне… то есть тебе, если кошелек твой, – ответил он.
Он было поддался на мою уловку, но вовремя раскусил меня.
– И ты не претендуешь на это золото?
– На что мне твое золото?
Кади тряхнул головой.
– Эфенди, – сказал он, – пока мы не поместим его в тюрьму, нам ничего не удастся. Сейчас я его туда отправлю.
– Но так долго ждать мы не можем. Давайте доставим его в дом, где я был этой ночью. Его обитатели подтвердят, что он тот самый, за кого мы его принимаем.
– Ты прав. Мы всех их захватим! Али Манах, в каком переулке находится этот дом?
– Я не знаю, – ответил арестованный. – Я никогда до сих пор не бывал в Эдирне!
– Его ложь уже становится непереносимой! Эфенди, ты сам найдешь этот дом?
– Конечно. Я его приметил.
– Тогда в путь. Я пошлю за хавасами, которые пойдут с нами и арестуют всех, кто там окажется. Но твой друг Гулям обещал триста пиастров. Эти двое нашли тебя. Они получат деньги, эфенди?
– Я сейчас им выдам.
Я достал кошелек; но Гулям остановил мою руку.
– Стой, эфенди. Ты гость в моем доме. Я сам оплачу.
Он уже собирался выдать деньги хавасам, стоящим с радостными лицами у дверей, как кади остановил его:
– Подожди. Я командую этими полицейскими в Эдирне. Скажи сам, эфенди, они тебя действительно нашли?
Мне не хотелось портить настроение хавасам, и я сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125