Интересно, каким образом им удалось вставить туда камеру и лазер? И как пара могла при этом еще что-то делать? Затем в ускоренном темпе был показан процесс созревания эмбриона – как в матке, так и в пробирке, а также его непосредственное введение.
Зрелище было очень захватывающим и отвлекло О’Хара от ленча.

Глава 9
Встреча Диониса и Годзиллы


Прайм

В течение трех месяцев ученые неустанно трудились над восстановлением утраченных программ. Времени для дальнейших исследований было достаточно. Проходил день за днем, и обитателям корабля стало казаться, что они уже никогда не услышат вестей из Ново-Йорка.
О’Хара была одной из первых, –кто честно сформулировал разницу между потерями в области науки и искусства.
– Вы могли стереть все расчеты, – отметила она в докладе, – но, несмотря на это, написать вычислительный текст, собрав Комитет, состоящий из людей, изучавших эти вопросы или использовавших интересующие вас данные в своей работе. Хорошо или плохо составленный, текст все-таки заключал бы в себе всю необходимую информацию. Единственный же способ вернуть, например, «Преступление и наказание» – найти кого-то, кто вспомнил бы это произведение дословно, желательно на русском языке. А это никому не под силу, хотя любой интересующийся литературой знает, о чем книга «Преступление и наказание», независимо от того, читал он ее или нет. Сейчас романы стали лишь частью устной традиции.
О’Хара была одной из шести членов Комитета, в задачу которого входило восстановление как можно большего количества литературных произведений. Она была рада тому, что ее не заставили возглавить Комитет. На эту должность вызвался Карлос Круз, после чего все остальные с облегчением вздохнули, потому что детали организации сводили с ума. Более чем у половины десятитысячного населения «Дома» было что предложить, как, например, у О’Хара, предоставившей документальное произведение «Искусство ведения войны». Люди помнили выученные когда-то наизусть фрагменты прозы и поэзии, песни. Документы надлежало заложить в компьютер, страницу за страницей (в Ново-Йорке была машина, делавшая это автоматически), записать все сведения, а затем опросить людей, чтобы перепроверить достоверность полученной информации. Зачастую сведения оказывались туманными и тривиальными, но Комитет взял за правило ни от какой информации не отмахиваться, из каждого информанта можно было выжать хотя бы строчку-другую полезных данных. Так записали огромное количество шуточных детских стишков.
В литературном арсенале Комитета появилось несколько удачных, трогательных фрагментов. Два года тому назад Шекспировское общество Ново-Йорка поставило «Гамлета»; исполнители ролей Гамлета и Офелии, находящиеся на борту, надиктовали большую часть пьесы. Один инженер с феноменальной памятью целый месяц читал наизусть «Золотую сокровищницу» Пальграва и записал поэмы Киплинга.
Однако множество текстов, оставшихся нетронутыми после диверсии, оказались либо слабыми в художественном отношении, либо откровенно порнографическими. Сложилось впечатление, что это не было случайностью. Нисколько не пострадала научная беллетристика, которую не читали лет сто, порнография, забытые бестселлеры, романы для домохозяек, костюмированные оперные фантасмагории, запутанные работы Микки Спиллейна. О’Хара сделала вывод, что какое бы мало-мальски стоящее художественное произведение она ни пыталась найти, оно неизбежно оказывалось стертым. Напротив заголовков и индексов зияли белые пятна. Из этого следовало: имея возможность автоматического входа в изумительную гидронную систему памяти компьютера «Дома», библиотека Ново-Йорка уничтожила большую часть литературных и художественных произведений, не считаясь ни с чьим мнением по поводу ценности материала. Итак, девяносто восемь процентов фондов библиотеки было истреблено, оставшаяся часть не могла компенсировать эти девяносто восемь процентов.
О’Хара особенно беспокоило то, что из-за какой-то особенности хранения каждый кинетический роман, прошедший через эту чистку, оставался нетронутым, включая «Сущность Времени», «Сущность Пространства», ужасно скучные произведения за чтением которых Эви проводила впустую по нескольку часов каждую неделю. Кинетические романы были вредным наследием дилетантских публикаций о событиях «революции» конца двадцатого столетия. За небольшую плату вам позволяли не только читать роман, но и вносить свои исправления. Вы могли добавить целый раздел или переписать его заново и отослать свой шедевр издателю. Если издатель принимал вашу работу, внесенные в произведение изменения должны были рассмотреть и одобрить другие читатели, выбранные наобум. Тогда вы становились соавтором. У некоторых писателей было по тысяче соавторов.
Очевидно, писатели, создавшие лекало оригинала, быстро забывали свои творения и обладали талантом оставлять куски, куда можно было внести различные поправки. Покупатели с радостью выискивали неудачные выражений или, на их взгляд, неточно описанные события. На Земле эти писатели были хорошо оплачиваемыми знаменитостями, зачастую более интересными личностями, чем написанные ими книги. Марк Плауман, автор «Сущности Времени», «Сущности Пространства» и тридцати других произведений, был серьезным поэтом до тех пор, пока не переключился на написание кинетических романов и не открыл в себе страсть к быстрым лошадям и медлительным женщинам.
Дилогия «Время – Пространство» состояла из более чем двух миллионов слов, была более запутанной, чем «Воспоминание о прошлом», вмещала в себя больше персонажей, чем «Война и мир», и по сложности могла сравниться только с налоговой декларацией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95