— Это все часы Хуана.
— Да. — Томас снова сел. — Она никогда еще так не горевала о нем.
— А Антония вовсе не такая грубая, какой хочет казаться.
Томас посмотрел в глаза Ройалу:
— Да, сеньор, не такая.
Не признавшись, что понял его намек, Ройал последовал за Антонией и догнал ее на главной улице. Она шла к гостинице, низко склонив голову. Он не мог понять, плачет ли Антония, пока не поравнялся с ней. И теперь, заглянув под Поля шляпы, увидел слезы на ее щеках. Ройал молча шел рядом с ней до самой ее комнаты.
— Я никогда не плакала. — Антония опустилась на кровать и закрыла лицо руками.
— Здесь нечего стыдиться. — Ройал снял с нее шляпу и стянул сапоги. — Ты же любила его.
— Он был очень добр ко мне.
— Да, добр. И хотя вел такую жизнь, он любил тебя. Я это давно понял. — Ройал снял с нее пояс с кобурой.
— Он выучил меня всему, что я знаю. Хотел, чтобы я стала леди.
— Милая! — Ройал погладил ее залитое слезами лицо. — Ты и есть самая настоящая леди. Ты не подвела Хуана.
— Разве? Я ведь стала твоей девкой, — возразила Антония, глядя в его нефритово-зеленые глаза, которые подавляли в ней волю к сопротивлению.
— Моей любовницей, — уточнил Ройал, садясь рядом с ней и снимая свои сапоги.
— А что, есть разница? — Антония не пресекла его попыток остаться на ночь у нее в постели;
— О да!
Он бросил шляпу на стул и обнял ее.
— Ты говоришь так, надеясь, что, если сделаешь мне приятное, я не прогоню тебя?
— Вовсе нет. Зачем мне оскорблять тебя и нести всякую чепуху? Я откровенен с тобой.
Антония не остановила его, когда он начал расстегивать ее сорочку. Она даже откинула голову, чтобы Ройал коснулся своими теплыми губами ее шеи. Он хотел Антонию. И никогда не скрывал этого. Никогда не давал ей пустых обещаний и не говорил слов любви. Это ранило Антонию. Что ж, пусть Ройал не любит ее, но это лучше, чем обман, ложные надежды и боль, порожденная ими.
Антония не скрывала от себя, что отчаянно хочет его. И не обвиняла Ройала за то, что ему нужно ее тело, а не сердце. Он никогда не упоминал о сердце. А она никогда не спрашивала. Лучше бы ей ограничиться страстью и избежать боли неразделенной любви.
Ройал провел рукой по ее густым шелковистым волосам.
— Ты моя. Не хочу ни с кем делить даже малую частицу тебя.
— Я никому не принадлежу, — возразила Антония. Ройал снял с себя остатки одежды.
— Сегодня ночью я поставлю на тебе свое клеймо, моя дорогая вещь.
— Клеймо? — Антония чуть не задохнулась от возмущения. — Но я не твой скот!
— Нет, конечно, однако ты принадлежишь мне, дорогая. — Он опрокинул ее на кровать и нежно, но твердо прижал сверху. — Кажется, мое клеймо немного поблекло. Сегодня ночью придется обновить его.
— Я не твоя вещь, я — женщина.
— И еще какая! — отозвался Ройал, устремив взгляд на полные груди, и кончиком языка поочередно коснулся ее сосков.
— Ты не слушаешь меня, гринго.
— Нет. Это ты не слушаешь меня. — Ройал продолжал ласкать ее языком. — Ты моя, маленькая чаровница, и я сейчас докажу это. — И он закрыл ее рот своим, прежде чем она успела возразить.
Антония понимала, что проиграла битву. Его пьянящие поцелуи и мерно движущийся язык заставили ее забыть о накопившейся злости. Будто уверенный в том, что Антония уступит ему, Ройал целовал ее до тех пор, пока в ее душе не осталось ничего, кроме жажды наслаждения.
— Твоя кожа как шелк и вкусом похожа на сладкий мед, — шептал он, жадно хватая ртом ее соски.
— Иди ко мне, — вырвалось у нее, когда его губы скользнули в ее самое интимное место.
Антония еще не испытывала такого наслаждения. И снова страсть, как волна, окатила ее. Она выгнулась под ним, крича от желания.
— Ну же, дорогой, ну! Я хочу… — простонала Антония, прижимаясь к Ройалу и неистово обнимая его.
Он быстро овладел ею, и его жадные поцелуи заглушили крик Антонии. Она едва слышала слова Ройала, но они приводили ее в экстаз. Она обвила его ногами и еще теснее прижалась к нему. И они одновременно достигли вершины наслаждения. Потом они лежали, купаясь в блаженстве и крепко прижимаясь друг к другу. Ройал спрятал лицо на груди у Антонии. А она не давала разгореться вспыхнувшей в ней надежде.
— Ты не найдешь мужчины, способного дать тебе такое наслаждение, Антония. Ты моя.
— А ты мой, Ройал Бенкрофт? Если ты считаешь, что поставил на мне свое клеймо, скажи, поставила ли я свое на тебе?
Он ответил не сразу. Вопрос Антонии не покоробил его. Более того, Ройал счел его справедливым. И хотя она требовала обязательств, речь не шла о любви или о браке. Ройал думал, что если бы Антония добивалась этого, то спросила бы напрямую. Он нахмурился, внезапно поняв, что разочарован. Ему захотелось слышать слова о любви. Ройал, однако, не собирался предлагать ей любовь или брак, поэтому вернулся к тому, о чем она спросила.
— Да, думаю, это так и есть, — наконец ответил он. — Я не испытываю ни малейшего влечения ни к одной женщине с тех пор, как ты вошла в мою жизнь.
— А я, — промолвила Антония, стараясь не показать, что его слова доставили ей удовольствие, — я всегда помню тебя, твои волосы, глаза.
— Вот и я тоже. Каждый раз, когда называют имя Хуана Рамиреса, мне представляются твои чудные глаза и светлые, как пшеница, волосы.
— Может быть, жизнь моя, нас связала судьба?
— Вот и я начинаю так думать.
Антония потянулась к нему и положила щеку на его грудь. Ей было так хорошо с ним! Конечно, чувство собственности — это еще не любовь, но оно доказывает, что она не безразлична ему. Антония любила Ройала так сильно, что была счастлива, даже ни на что не надеясь. Он попал в капкан страсти так же, как и она. И пока этот капкан удерживает его, Ройал действительно принадлежит ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98