– Она раздраженно нахмурилась, когда у него хватило наглости ухмыльнуться.
– Скажи это, – потребовал он. – Я хочу слышать, как ты скажешь, что хочешь меня.
– Я хочу тебя. Теперь ты доволен?
– Да. – Он снова усмехнулся. – Хитрюга.
Прежде чем она успела выразить протест, он медленно вошел в нее, и Шайн мгновенно забыла обо всем, кроме наслаждения, к которому стремились их слившиеся тела. Наконец волна высвобождения захлестнула ее, и она вскрикнула, радуясь хриплым возгласам Гэмела, разделившего с ней экстаз.
Чуть позже, когда они немного пришли в себя после бурных занятий любовью, Шайн вспомнила, как она попала в эту комнату. Эта мысль вытеснила из ее сознания все связанное с чувственностью. Пробормотав проклятие, она ткнула Гэмела кулаком. Он отодвинулся, потирая плечо.
– Выходит, мои ласки не успокоили твой праведный гнев?
– Они всего лишь заставили меня забыться на мгновение.
– На мгновение?
Шайн постаралась не обращать внимания на его саркастический тон.
– Какое ты имел право притащить меня сюда? – Сев на постели, она обмотала вокруг себя одну из простыней, чтобы прикрыть наготу. – Ты хоть понимаешь, что я в опасности? И отсиживалась в тайном убежище вовсе не ради удовольствия.
– Я позаботился о том, чтобы нас никто не видел.
– В таком случае отнеси меня назад.
– И не подумаю.
– Что значит – не подумаешь? Ты мне не хозяин и не повелитель. Или ты собираешься держать меня здесь как пленницу?
– Нет, я собираюсь сделать тебя своей женой.
– Я не могу выйти за тебя замуж.
Гэмел схватил ее за плечи и встряхнул.
– Почему?
Шайн оттолкнула его руки и нахмурилась, обеспокоенная его настойчивостью.
– Я уже объяснила твоему брату почему. И раз ты носишь мой медальон, он передал тебе мое послание. – Она обнаружила, что все-таки тронута этим жестом, свидетельствовавшим о чувствах, которые он испытывал к ней.
– Послание было слишком лаконичным. Что-то насчет клятвы, которую ты должна исполнить, но ни слова о том, что заставило тебя дать ее.
– И ты, конечно, не мог подождать до утра, когда все объяснится?
– Конечно. – Он встал с постели, подошел к столу и налил вина. – Выпьешь?
– Да. – Шайн помолчала, хмуро наблюдая за ним. – Ты все это заранее спланировал, – сказала она, когда он сел на постель рядом с ней и протянул кубок. – Даже комнату подготовил.
Гэмел кивнул, сделав глоток.
– Я решил, что лучше держать тебя взаперти. Чтобы ты не сбежала потихоньку с первыми лучами рассвета.
– Можешь не сомневаться – я попытаюсь это сделать. Я готова на все, лишь бы не попасть в руки Броуди. – Шайн пригубила вино, недовольная тем, что он лишил ее всякой возможности побега, пусть даже это не входило в ее планы.
– Леди Арабел – твоя мать.
Шайн вздохнула, глядя на него со смесью раздражения и смирения. Было очевидно, что он не успокоится, изводя ее вопросами, пока она не расскажет ему всю правду. До чего же нахальный и упрямый тип! Странно, почему ее так тянет к нему.
– Да, она моя мать. Как говорится, кровное родство. Никаких других связей между нами нет. Она обрубила их, когда убила моего отца и мать близнецов. И потом обратила свой взгляд на нас. Наступала наша очередь.
– Ты уверена? Как ни ужасны эти убийства, они могли быть следствием ревности. Близнецы намного моложе тебя. Это означает, что твой отец нарушил супружеские клятвы, принесенные твоей матери.
– Да, но только после того, как она сама много раз нарушила их. После моего рождения она отказала ему в близости, не желая делить с ним постель и вынашивать его детей. Я была слишком мала, чтобы понять все это. Близнецы настолько младше меня потому, что отец был верен супружеским обетам, несмотря на ее вероломство и безнравственность. Ослепленный любовью, он не замечал недостатков, которые видели другие мужчины, соблазненные и преданные ею. Но затем он встретил леди Ситон, мать близнецов. Она была вдовой с нежным любящим сердцем, и отец, измученный черствостью собственной жены, потянулся к ней в поисках тепла. Мальчики носят его имя, хотя по закону считаются незаконнорожденными. К счастью, в Шотландии к незаконным детям относятся более снисходительно, чем, как я слышала, в Англии. – Она покачала головой и, поставив пустой кубок на стол, продолжила: – Скорее всего моей матерью руководила ревность. Арабел цепко держится за все, что считает своим. Она не любила отца, но не желала делить его с другой женщиной. Ей была ненавистна сама мысль, что он может быть счастлив вопреки ее проискам. Но в основном ею двигала жадность. Арабел и Малис обнаружили, что у них много общего – например, полное отсутствие морали. Им хотелось завладеть землями Броуди, но на их пути стоял мой отец. Я могу только предполагать, что они убили леди Ситон и мою бабушку по отцу, чтобы предупредить обвинения, которые те могли выдвинуть против них. Следующими на очереди были я и мои братья как последнее препятствие на пути к вожделенной цели.
– Шесть убийств? Слишком много, чтобы это сошло им с рук. Наверняка в обществе могли возникнуть вопросы.
– Может, кто и заподозрил неладное, но смерть в наших краях не такая уж редкость, а эти двое очень тщательно готовили свои преступления. Те, кто мог повлиять на события, либо боялись Малиса, либо верили в его ложь. Арабел – даже более искусная лгунья, чем Малис. При желании она могла бы убедить некоторых мужчин, что солнце черное, а небо зеленое. – Шайн пожала плечами. – Ложь, угрозы – все пускалось в ход, чтобы заставить замолчать чересчур любопытных. Моя бабушка была старой. Никто особенно не задумывается, когда умирают старики.
– Но, как я понимаю, она умерла не от старости?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92