– Понятно, – улыбнулся Гэмел, притянув ее в свои объятия. – Тебе кажется, что тебя отодвинули в сторону, лишив возможности отомстить?
На мгновение Шайн напряглась, но затем, вздохнув, расслабилась. Ей нравилось находиться рядом с ним. С ее стороны было глупо противиться Гэмелу, но Шайн подозревала, что продолжит в том же духе – хотя бы из чувства протеста. Он так сильно давил на нее, что она с трудом соображала в его присутствии.
– Пожалуй. Хотя я за многое благодарна. Главное, я получила поддержку, которую так долго искала, причем в таком объеме, что даже чувствую себя лишней.
– Так лучше, Шайн, – сказал он, поглаживая ее по спине. – По многим причинам. Скоро Броуди узнают, что кто-то интересуется их темными делишками. Попытаются выяснить, кто же это проявляет столь опасное любопытство. Тебе и близнецам лучше оставаться в тени. Конечно, мы сделаем все, чтобы защитить вас, но, как только Броуди узнают, что вы здесь, нам придется многократно усилить меры безопасности. Чем дольше они будут пребывать в неведении, тем лучше.
Все это было правильно, вполне логично и разумно, чтобы спорить, и Шайн почувствовала, что ее досада начинает слабеть. В конце концов, разве не по этим причинам она искала помощь? Делать все самой равносильно тому, чтобы разоблачить себя и близнецов. Броуди легко распознают ее замыслы. А это – верная смерть.
– Неужели ты думала, что достаточно собрать воинский отряд, поскакать в Дорчебейн и выбить их оттуда? – поинтересовался Гэмел не без иронии.
– Нет. – Шайн слабо улыбнулась. Именно так она представляла себе возвращение домой в детстве. – Конечно, я мечтала о таком быстром и впечатляющем финале этой истории, но в глубине души понимала, что в реальности все гораздо сложнее. – Она нахмурилась. – Ты сказал, что есть много причин, чтобы сделать мое участие в осуществлении ваших планов нежелательным, но назвал только одну, максимум две.
– Две. Поиск доказательств и защита тебя и мальчиков.
– Гэмел, – она слегка отстранилась, чтобы посмотреть на него, – ты сказал – много причин.
Он скользнул руками вниз и обхватил ее талию.
– Не могла бы ты хоть ненадолго забыть о своих страхах и тревогах?
Шайн встретила эти слова суровым взглядом и оторвала его руки от себя.
– Гэмел.
Он вздохнул:
– Просто все наши планы предполагают смерть твоей матери. Я не представляю, как этого можно избежать.
– Я тоже. – Шайн прижалась щекой к его груди и обвила руками.
– Я хотел бы, чтобы ты держалась как можно дальше от всей этой скверны. Пусть твои руки останутся чистыми.
– Я пустила ищеек по их следу. И теперь в ответе за все, что случится дальше.
– Это не одно и то же. Ты всего лишь пытаешься устранить угрозу собственной жизни и жизни близнецов. Разумно. Но это существенно отличается от того, чтобы лично способствовать смерти Арабел, пусть даже заслуженной. Несмотря ни на что, она твоя мать.
– Однако это не мешает мне видеть зло, которое она творит. Тебе же кровное родство не помешало видеть дурные поступки твоей матери?
– Не помешало, но моя мать не была такой законченной злодейкой, как твоя.
Шайн нахмурилась:
– Ты говорил, что она такая же.
– Во многих отношениях. Она была аморальна, бессердечна и порой жестока. И настолько не хотела ребенка, что пыталась убить меня до моего рождения и даже когда я родился. К счастью, монахини обители, где она нашла убежище, не дали ей задушить меня.
Охваченная сочувствием, Шайн крепче обняла его.
– Представляю, как горько ребенку сознавать, что родная мать хотела избавиться от него.
– Да, это до сих пор ранит. Но жена моего отца, Эдина, своей добротой и материнской заботой давно залечила эту рану. Позже моя родная мать была приговорена к пожизненному заточению в том же монастыре. Ее семья больше не могла терпеть ее распутство и стыдилась средств, к которым она прибегала, чтобы причинить зло моему отцу и Эдине. В общем, я нечасто слышу о ней.
– Я тоже практически не общалась со своей матерью. Мы оба несем это проклятие.
– И полагаю, оба осознаем опасность, которая может исходить от наших матерей.
– Я очень хорошо знаю, что Арабел представляет угрозу для меня.
– Да, но, как я уже сказал, она твоя мать, и в определенный момент этой смертельной игры сей факт может заставить тебя колебаться.
– Я уже колеблюсь, – прошептала она.
– Я рад, что ты это поняла. Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, насколько опасными могут оказаться твои сомнения?
– Да, конечно. Моя мать не станет колебаться. Не пощадит меня.
– Если я правильно сужу о ней, она не замедлит воспользоваться твоей нерешительностью. У тебя и так уже есть одна слабость.
– Какая же? – Шайн нахмурилась, неуверенная, должна ли она чувствовать себя задетой.
Гэмел чмокнул ее в кончик носа.
– Ты неравнодушна к тем, кто окружает тебя. Достаточно одного взгляда, чтобы понять, что ты любишь близнецов как собственных детей.
Кивнув, она снова прильнула к нему, признавая его правоту.
– Да, и не забудь о Фартинге.
Гэмел тихо выругался, что стало его привычной реакцией на упоминание имени Фартинга. Шайн подавила улыбку. Пожалуй, в утверждении лорда Логана, что Гэмел ревнует, есть доля истины. Эта мысль доставила ей удовольствие, что противоречило ее отказу выйти за него замуж. Но в конце концов, они были любовниками, и Шайн даже приятно было видеть у него черточки собственника. Впрочем, она не собиралась мириться с подобной ситуацией. Фартинг – часть ее семьи, и Гэмелу придется преодолеть свою неприязнь.
– Но меня ты тоже любишь, хоть немного? – поинтересовался он.
– Тебя? Хм. Я пока еще не решила. Надо подумать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92