Напротив них сидел Ник: он, казалось, едва мог усидеть на месте. На Марлу почти не смотрел, если же случайно поднимал глаза, взгляд их был холоден, как лед.Говяжьи ребрышки и картофель с петрушкой и спаржей источали аппетитный аромат. Марла со своей тарелочкой протертого супа чувствовала себя совершенно лишней на этом празднике жизни. Бог знает, из-за амнезии ли или из-за действия успокоительных препаратов, но с каждой секундой она все сильнее ощущала себя нежеланной гостьей в этом доме. Может быть, начиналась паранойя. А может, все дело в Нике и в той встрече в саду.Осторожно поднеся ложку ко рту, она втянула сквозь сжатые зубы немного супа. Желудок судорожно сжался при встрече с пищей, от которой успел отвыкнуть.Застольная беседа текла с живостью окоченевшего трупа. Алекс говорил о бизнесе и о бирже; Юджиния отвечала сетованиями на проблемы в Кейхилл-хаусе и на то, как трудно нынче найти хорошего психолога для помощи бедным девушкам. Сисси в разговоре не участвовала – только кривила губы и громко вздыхала. Марла вполне ее понимала. Ник не поднимал глаз от тарелки и ограничивался односложными «да» и «нет».«У нас была связь», – так он сказал. Они были любовниками. Марла почувствовала, как запылали щеки. Правда, она ничего не помнила об их отношениях – но слишком хорошо могла себе это представить. Было в нем что-то неотразимое. Красивый неброской мужественной красотой, сдержанный, немногословный. Марла готова была возненавидеть себя за то, что так остро реагировала на его мужскую привлекательность! Нет, это все лекарства, от которых туман в голове, и проклятая амнезия! Но все же, глядя на жесткие черты его лица, на загорелую кожу, туго обтягивающую высокие скулы, на мощные плечи и упрямый подбородок, она испытывала то же влечение, что и в саду, и в больнице в их первую встречу.«Лучше не смотреть», – решила Марла и, опустив глаза, сделала еще глоток супа. Желудок снова запротестовал. Скорее бы снять эту проволоку! Ничего, остался только один день. – Мама говорит, ты пригласила в дом Чериз и ее мужа, – послышался с другого конца стола голос Алекса.– Верно. Она позвонила, и мы договорились о встрече. Они придут завтра.– Думаешь, это разумно? – Алекс отрезал себе кусок пожирнее и отправил его в рот.– Ты знаешь, зачем мне нужны встречи с друзьями, – ответила Марла.– Но... видишь ли, Чериз и Монтгомери, вообще говоря, нам не друзья.– Но они родственники.Юджиния положила вилку и выпрямилась.– Да, паршивые овцы.– О боже мой! – простонала Сисси и отхлебнула воды из хрустального бокала, где звенели кусочки льда и плавал ломтик лимона.– Поговорим об этом позже, – произнес Алекс, бросив взгляд на дочь.– Да, да, конечно, – поспешно откликнулась Юджиния. – Не стоит обсуждать такие темы за столом.– Почему? – спросил вдруг Ник.– Сисси не хочет об этом слушать. – Юджиния выдавила улыбку и потянулась за своим бокалом.– Вот именно, не хочу.– А по-моему, хорошо, что они придут, – заметил Ник, откинувшись на стуле. Синие глаза его в свете свечей мерцали опасным блеском. – Может быть, это разрядит атмосферу?Алекс, нахмурившись, покачал головой.– От них одни неприятности. Так всегда было. Даже когда я решил помочь мужу Чериз и взял его на работу в Кейхилл-хаус.– Это давняя история, – ледяным тоном заметила Юджиния. – Незачем ее вспоминать.Алекс поморщился.– Да, верно.Ник отодвинул тарелку: казалось, еще минута – и он выскочит из комнаты. Напряженная тишина нарушалась лишь тиканьем часов. Марла решила, что пора внести свою лепту в общую семейную беседу.– Как только снимут скобки, я хотела бы навестить отца, – объявила она.Юджиния и глазом не моргнула, а вот Алекс перестал жевать и уставился на жену.– Конрада? Зачем?– Например, затем, что он мой отец. Может быть, он поможет мне что-то вспомнить. И потом, насколько я понимаю, он очень болен.– Это правда, и я охотно свозил бы к нему на Тайберон всю семью, – кивнул Алекс. – Особенно малыша. Но надо ведь и о нем подумать. – Алекс отставил тарелку, поставил локти на стол и опустил подбородок на руки. – Что станется с беднягой, если он увидит тебя в таком виде?Марла поймала в гранях хрустального графина свое отражение, но не поморщилась. Она постепенно принимает нормальный облик. Припухлости почти спали, синяки проходят, тщательно уложенные волосы блестят в свете свечей.– Думаю... думаю, он будет только рад своими глазами убедиться, что я жива и здорова.Юджиния положила в рот кусочек мяса и запила глотком вина.– Думаю, я смогу свозить тебя на Тайберон. Правда, не на этой неделе – у меня уже все расписано. Может быть, на следующей.– Я могла бы и сама съездить, – с легким раздражением возразила Марла.Все вокруг словно сговорились обращаться с ней, как с беспомощной калекой! Это начало ей всерьез надоедать. Конечно, глупо видеть в этом доме роскошную тюрьму, но хотя бы с отцом она имеет право повидаться наедине, без неотступного надзора родных?– Ты не можешь вести машину, – напомнил Алекс.– Почему?– Во-первых, потому что «Порше» продан, во-вторых, потому что твоя кома...– Но теперь-то я не в коме! Не вижу причин беспокоить твою мать или тебя. В конце концов, это мой отец!Марла чувствовала, что терпение ее на исходе. За лоском комфорта и цивилизации, за блеском свечей, звуками музыки и начищенным серебром в этом огромном доме скрывалось какое-то едва уловимое напряжение, какие-то тайны, спрятанные по темным углам. Она постоянно ощущала незримое присутствие этих тайн, и это страшно действовало на нервы.– Если все дело в машине, пусть меня отвезет Ларс! Не слишком приятная перспектива – ну да ладно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121