Бородатый мужик выгуливает будущую мамашу – даже издалека виден выпирающий живот. Паренек лет семнадцати выгуливает девушку того же возраста. Что-то увлеченно рассказывает своей спутнице, энергичными жестами подчеркивает сказанное.
Уж если эти самые обычные люди не страшатся ходить по улицам, то мне, с моими физическими данными и навыками, тем более бояться нечего.
Вот только возьму с тумбочки свои очки – как я их там оставил днем, так и забыл о них. Надевать пока не буду, хочу перед уходом выпить чаю. Хотя чего это я стесняюсь? Еще днем я и не думал о том, что в темных очках неприлично с людьми разговаривать.
Впрочем, днем я не был знаком с той девушкой-официанткой. Да и сейчас не знаком – имени-то ее я до сих пор не знаю. Но это легко исправить.
Спускаюсь вниз. Она здесь – разносит заказы. Я присаживаюсь за столик и жду. Вскоре девушка подходит, спрашивает, что именно я хочу съесть.
– Есть-то я не хочу,– отвечаю я.– Мне бы чаю. С медом и мятой, как днем.
Девушка кивает и уходит. Уже через минуту передо мной появляется стакан, распространяющий горячий аромат.
– Девушка, а как вас зовут? – спрашиваю я.
– Дарья,– ответила она абсолютно ровным голосом, как будто я спросил, сколько стоит стакан чая. Другая девушка на ее месте как-нибудь отреагировала бы. Либо скромно потупилась бы, либо, напротив, принялась бы кокетничать. Или как-нибудь иначе показала, что мужское внимание ей небезразлично.
Другая, но не она. Сознание Даши пребывает совсем в другом мире, она полностью ушла в свое горе. И я просто обязан помочь ей вырваться оттуда.
Безумно хотелось пообещать, что все наладится, что уже через сутки она сможет оплатить лечение брата. Но вдруг я не смогу? Это было бы слишком жестоко – сначала обнадежить, а потом проиграть.
Еще я хотел спросить, а как зовут ее брата, ведь этого я еще не знаю. Но не спросил. Это тоже жестоко – напомнить о ее беде. Нет, конечно, она и так помнит об этом каждую секунду. Но всколыхнуть ее боль, выпустить ее на поверхность – значит причинить лишние страдания.
Придется мне спасать мальчика, имени которого я не знаю.
Однако судьба распорядилась иначе. С другого конца зала раздался детский голос:
– Даша, Даша!
Подбежал мальчишка лет десяти, темные волосенки, такие же зеленые глаза, как у Дарьи. На вид он пышет здоровьем. И только присмотревшись, замечаешь неестественный оттенок кожи.
– Игорь, я же тебе говорила не ходить сюда. Взгляд Даши непроизвольно метнулся к столику в углу, где краснорожие мужики наливались пивом. Видимо, она не хочет, чтобы ее брат видел подобное.
А в том, что паренек ее брат, я уже не сомневаюсь. Значит, его зовут Игорь.
– Даша, мне Дормидонт велел – иди, говорит, позови сестру.
– Беги отсюда, я сейчас приду. Игорь унесся, Даша пошла следом.
Интересно, раз она ушла, кому мне теперь платить за чай? Или я должен ждать ее? Вообще-то я уже настроился на прогулку по городу. Я кинул взгляд на стойку бармена – тот стоял на своем месте, протирал стаканы.
Опустошив стакан, я подошел к нему.
– Кому платить-то за чай?
– Можешь мне. Или на счет запишем, а при выселении и уплатишь.
– А почему же раньше меня сразу платить заставляли?
– Так у тебя такой видок был! Я и решил, что ты наркоман. Вот и поосторожничал – вдруг придет время платить, а у тебя денег не окажется.
– А сейчас, значит, непохож?
– Сейчас непохож,– невозмутимо ответил бармен и принялся еще усерднее драить стаканы.
Раз сейчас платить не обязательно, то можно пойти прогуляться.
Выходя из здания гостиницы, я вытащил очки из кармана и нацепил их. Может, я и выгляжу придурком – кто же в темноте солнечные очки носит? – но с ними я буду видеть лучше, чем без них.
Кабель я подсоединил к гнезду в «ошейнике». Чип адекватно отреагировал и высветил в углу второго визуального слоя маленькую пиктограмму. Сконцентрировавшись на ней, я вызвал меню. Переходить в режим ночного видения ни к чему, еще не настолько темно. Пока достаточно просто повышенной чувствительности сенсоров.
Встроенная в оправу очков пара микрокамер включилась, пересылая изображение на чип. Я отдал команду отключить зрительный нерв и выводить на первый визуальный слой данные с камер.
Мир вокруг изменился, стал четче, контрастнее. Каждый предмет обрел множество невидимых прежде деталей. Закатное небо заиграло мириадами невообразимых оттенков, оставаясь при этом абсолютно естественным. Я не стал видеть окружающее по-другому, я просто стал видеть лучше. На второй визуальный слой я приказал чипу выводить данные из инфракрасного диапазона. Каждый предмет приобрел ауру – красные силуэты людей, облаченные в оранжево-желтую одежду, сине-зеленые неживые предметы.
Тепловая карта накладывается на обычное изображение, но не перекрывает его. Я одинаково хорошо могу разглядеть и рисунок на пестрой рубахе встречного прохожего, и тепловые узоры воздуха, обволакивающего его фигуру.
На третий визуальный слой я вывел изображение электрических и магнитных полей. Очки обладали еще множеством полезных функций, но использовать их все одновременно я не могу – возможности человеческого мозга ограничены.
Я и так испытываю большую нагрузку на зрительный центр мозга. Мало того что ему приходится обрабатывать не один визуальный поток, а целых три, так еще каждый Ио них обладает огромной детализацией и цветовой гаммой.
Без тренировки такая нагрузка может оказаться фатальной. Но я привык работать с несколькими визуальными слоями. Правда, редко бывают случаи, когда приходится иметь дело с информационным потоком такой мощности. Одно дело – рафинированные и отфильтрованные схемы, цифры и графики, совсем другое – «сырой» видеопоток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150