- Зиновий,- столь же спокойно изрек он,- ты сам виноват. Чего ты добивался?
Чтобы тебя все-таки убили?
- Я знаю, что делаю! - продолжал вопить Зиновий, потрясая посохом.- И никакой
сопляк не смеет мне мешать, будь он хоть трижды мой сын! А ты...
- Он тоже знает, что делает,- невозмутимо продолжал Шеллар, не обращая внимания
на его вопли.- Он взрослый человек и имеет право на собственное мнение. Если у
тебя были какие-то конкретные планы, их надлежало скоординировать с Пафнутием,
хотя я сомневаюсь, что они у тебя вообще были и что ты действительно знаешь, что
делаешь.
- Свои сомнения засунь себе... - в ярости закричал Зиновий, по привычке
замахиваясь посохом. Шеллар не шелохнулся, только поднял глаза от трубки и
принялся подробно и занудно, со множеством лингвистических терминов, объяснять
значение слова "сомнения" и научно обосновывать, почему эти самые сомнения
невозможно засунуть в предложенное место, чем несказанно развеселил Александра и
Элвиса. Луи в процессе объяснения задремал и от очередного вопля Зиновия
подскочил в таком испуге, будто на него опять напали мистралийские принцы.
- Довольно, господа,- сказал наконец Элвис, которому это безобразие надоело.-
Давайте вести себя подобающим образом и не допускать некорректных высказываний в
адрес друг друга. Зиновий, сядь, пожалуйста, и перестань кричать, а тебя,
Шеллар, я бы попросил прервать свою познавательную лекцию и все-таки перейти к
делу. Как первый вопрос повестки дня предлагаю рассмотреть заявление Пафнутия.
- Возражаю,- прорычал Зиновий.- Это наше внутреннее семейное дело, и нечего вам
его обсуждать.
- Позволю себе не согласиться,- возразил Шеллар.- С того самого момента как
Пафнутий вынес вопрос на публичное обсуждение, это дело перестало быть семейным
и стало делом общим. Ты что же, полагаешь, что переворот в Поморье никоим
образом не отразится на международной политике?
- Что, в Поморье переворот? - снова пробудился Луи.- А почему мне не доложили?
Нетерпеливый Александр закатил глаза:
- Ну почему было не позвать Агнессу?
- А что, Агнессы здесь нет? - Луи продолжал медленно приходить в чувство.- Так,
значит, можно выпить, пока ее нет...
Элвис брезгливо поджал губы, находя неподобающим вслух высказывать то, что
подумал, а Шеллар, не обращая внимания на Луи, продолжил:
- Итак, Зиновий, если у тебя были свои соображения по делу, ты можешь их
изложить. И если они лучше того, что придумал Пафнутий, мы как-нибудь уговорим
его отказаться от своих намерений и оказать тебе всяческую помощь.
Зиновий мрачно засопел, но никаких соображений излагать не стал.
- Пусть убирается на все четыре стороны вместе со своими кошками. Сам разберусь.
- Значит, посох все же получит Лисавета,- констатировал Элвис- Нежелательный
поворот...
- Вот ей! - Зиновий продемонстрировал обществу фигу - поморский эквивалент двух
пальцев.- Ничего у нее не выйдет! Не получит она посоха!
- А кто получит? - невинно поинтересовался Шеллар.- Если Пафнутий откажется от
права наследования, его сыновья автоматически тоже теряют это право. Ты
полагаешь, что бессмертен? Сколько тебе лет, Зиновий? Даже если тебя не вгонит в
гроб родная дочь, это сделает либо банальный сердечный приступ, либо еще более
банальная старость, и довольно скоро. И тогда формально будет коронован внук
Лисаветы, которому два года, а фактически править будет она. Можешь себе
представить, как она развернется, ты ее знаешь куда лучше меня. Конечно, если
тебе личные амбиции дороже блага государства...
- Уж кто бы говорил о благе государства! Свадьбу свою вспомни!
- Господа,- снова призвал к порядку Элвис,- не отвлекайтесь от темы. Итак,
Зиновий, что ты можешь сообщить с учетом последних высказываний Шеллара? Ты
действительно готов оставить страну Лисавете? Ведь Пафнутий не имеет склонности
просто так разбрасываться обещаниями, сам ведь знаешь, он человек слова. Обещал,
значит, сделает.
- Еще бы,- вполголоса прокомментировал Александр.- Иначе жена из дому выгонит...
Шеллар и Элвис слегка усмехнулись. Супруга Пафнутия, принцесса Глафира,
происходила из древнего и знатного рода князей Погуляй-Залесских, родовой девиз
которых гласил: "Что князь сказал, то князь сделал". Верность Погуляй-Залесских
своему слову, порой доходившая до абсурда, была предметом фамильной гордости, и
Глафира неизменно следовала традициям семьи. В частности, история ее отношений с
золовкой была широко известна и давно ходила по континенту как анекдот. Примерно
на третий день супружеской жизни принцесса Глафира публично заявила: "Еще раз
услышу что-то о моем сомнительном девичестве - набью морду". На четвертый день
Лисавета вышла к завтраку с фингалом под глазом. Невестка была девица крепкая и
размашистая, по семейной традиции Погуляй-Залесских обученная рукопашному бою и
стрельбе из лука наравне с братьями. На седьмой день молодая принцесса вновь
сделала заявление: "Еще раз на меня рот раскроешь - сломаю что-нибудь". Лисавета
опрометчиво раскрыла рот тут же - и потом почти луну ходила с пальцами в лубках.
На десятый день злоязыкой золовке было заявлено: "Услышу о себе еще какую-нибудь
гадость - убью". С тех пор Лисавета обходила невестку как можно дальше и язык
свой благоразумно придерживала. От греха подальше.
- При чем тут Глафира? - возмутился Зиновий.- Пафнутия я сам воспитал человеком
слова! Ваши Погуляй-Залесские в подметки не годятся!
- Да не в этом дело,- перебил его Александр.- Ты уж реши что-нибудь, а
возмущаться потом будешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30