Он запнулся.
– Хуан мой… камердинер, – сказал он и погладил мальчика по шелковистым волосам.
Затем он провел его по всему дворцу и показал даже «роскошную» ванную, отметив восторг, с которым Джироламо рассматривал биде из цельного куска мрамора. В салоне мальчику особенно понравились тигровые шкуры с подпалинами, а в прихожей его до смерти напугали маленькие мраморные детские саркофаги.
– О, это всего лишь подставки для шляп, – улыбнулся Баулдер, заметив, что мальчик испугался.
Они ели икру каракатицы при занавешенных окнах. Приглушенный свет от горящих свечей колебался, словно двигались призраки. Баулдер почувствовал возбуждение, как при охотничьем гоне, и с трудом овладел собой.
После обеда он предложил пройти в другую комнату. Толкнув широкую дверь, он пропустил мальчика вперед. У Джироламо перехватило дыхание. На натертом до блеска паркете лежал небольшой ковер цвета зеленого дна венецианской лагуны с искусным восточным орнаментом, в алькове стояла огромная кровать красного дерева. Это, конечно, была спальня Роберта Баулдера. Мальчик оцепенел, холод сжал его сердце. Кто этот человек, которому он доверился?
Баулдер заметил это. В палаццо стояла такая тишина, что можно было услышать хлопанье голубиных крыльев на площади Св.Марка. Баулдер нежно положил руку на плечо Джироламо и почувствовал, как тот вздрогнул.
– Вы пригласили меня на обед, и я согласился только на это, синьор, – отчаянно крикнул он.
Он чувствовал, что задыхается.
– Отпустите меня, а не то я позову бабушку, графиню Лоредана-Фалье! – совершенно отчаявшись, снова закричал он.
Эти слова ударили Баулдера, словно обухом по голове. Теперь ему нельзя было запаниковать или проявить слабость.
– Ничего не произошло, малыш, успокойся. Я сейчас же отведу тебя домой.
Неожиданно метнувшись назад, чего Баулдер никак не ожидал, мальчик рванулся к двери и побежал к выходу. Баулдер побежал за ним и схватил его за куртку, но Джироламо вырвался и оставил ее в руке Баулдера. Тяжело дыша, Баулдер остался стоять у входа, держа темно-синюю бархатную куртку, а мальчик уже скрылся, выбежав из кованых железных ворот.
После этого случая Баулдер замкнулся в себе. Его сердце стало холодным, как истрийский мрамор, из которого был построен Палаццо Дарио. Часто он прижимал мягкую темно-синюю куртку к своей щеке. Преданный Хуан Мерида не мог понять причины тягостного состояния души своего возлюбленного. Чтобы как-то развлечь его, он предложил устроить вечеринку.
– Давай пригласим Карлоса де Бестеги, серебряного магната, который купил Палаццо Лабиа, Жан-Анатоля де Бройли, Артура Жефре и Маргерит Деко, дочь третьего герцога Деко!
– Тогда нужно не забыть Дейзи Феллоуз, ведь ее вместе с Маргерит Деко американская пресса назвала bestdressed women самая элегантная женщина (англ.).

года! – заметил Роберт Баулдер.
– И, конечно, Элизабет Тейлор, – сказал Мерида, счастливый тем, что его Роберт ожил. – Она на нас так обиделась, что мы не пригласили ее на бал, посвященный карнавалу.
– Да, но если она опять будет настаивать, чтобы всемирно известный Большой канал ради нее закрыли… – пробормотал Баулдер.
– … пусть лучше сидит дома! – закончил Хуан Мерида.
Во время приготовления к празднику у Мериды с утра до ночи не было ни минуты, чтобы присесть. Со старинной мебели сняли чехлы, элегантный салон Мохамеда и розовый салон были вычищены, а полы отполированы до блеска. Вечеринки, которые Роберт Баулдер и Хуан Мерида закатывали в Венеции, стали настоящей легендой. Венецианцев редко приглашали на них, поскольку они избегали Роберта Баулдера, а за глаза сплетничали о нем и его друге. Когда в проклятом Палаццо Дарио шли «Зеленые балеты», многие шептались о том, что это могло означать и зачем давать такое название, если и объяснить его невозможно. И волнения по поводу этих балетов, конечно, нуждались в разъяснениях.
Гостями Баулдера были в первую очередь состоятельные англичане. Они останавливались в Венеции на своих элегантных яхтах по пути на Поситано и Капри. Эти сияющие белизной яхты бросали якоря перед сказочной кулисой церкви Мария делла Салюте. На время пребывания в Венеции многие из гостей нанимали личного гондольера, который забирал их с яхт и высаживал на площади Св.Марка. Так они и курсировали между своими яхтами, отелем «Григти», кафе «Флориан» и Палаццо Дарио. Когда они гуляли по городу, все оборачивались на них. Их узнавали издалека. Дамы были в длинных узких платьях, подчеркивавших узкие щиколотки, и в широкополых шляпах с развевающимися шифоновыми шарфами. На них было столько драгоценностей, что в мягком свете венецианского заката казалось, что дамы сами были отлиты из золота. На мужчинах были шелковые шарфы, белые брюки и красные, синие, а иногда даже зеленые пиджаки с золотыми пуговицами.
Стояло упоительное весеннее утро, когда Хуан Мерида разбудил своего любимого, нежно поцеловав его в лоб.
– Сегодня уже настало! Пора готовиться к вечеру! – прошептал он ему на ухо.
Роберт Баулдер весь день провел в приготовлениях. Его постригли, ему сделали массаж, камердинер надушил его с головы до ног ароматной «Венецианской эссенцией», нафабрил его брови, отчего лицо Баулдера стало еще резче, чем прежде. Когда камердинер отворачивался, он прижимал к щекам темно-синюю куртку мальчика и слезы наворачивались на его глаза. Когда приготовления завершились и камердинер ушел, Баулдер дал волю слезам.
Появились первые гости. Баулдер высморкался и спустился вниз, чтобы не оставлять Мериду, встречавшего гостей на ступенях, одного. Баулдер был одет в костюм цвета шампанского и жилет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81