Конь, совершив бешеный рывок, попытался сбросить всадника. Капрал только рассмеялся. Жеребец то яростно вскидывал круп, то вставал на дыбы. Но Франкур словно сросся с могучим телом скакуна. Наконец Четвероногий перестал сопротивляться и уступил настойчивости седока. Теперь зуав сосредоточил усилия, чтобы заставить коня выбраться на твердую почву. Но жеребец упрямо пятился, словно не понимая, чего от него хотят.
Франкур достал клинковый штык и, не вынимая из ножен, легонько уколол коня в бок, затем в другой.
— Немного жестоко, но ты сам виноват. Пошел! Пошел!
Измотанному борьбой скакуну такое обращение не понравилось, и он галопом рванул вперед. Конь мчался все быстрее и быстрее. Примерно через полчаса путь им преградила речка. Без колебаний Франкур направил лошадь к воде. Купание в реке освежило и взбодрило его.
Выбравшись на отмель, наездник пришпорил Четвероногого, и тот, подчинившись воле седока, поскакал дальше. Их путь лежал через пшеничные и рисовые поля, виноградники, ирригационные каналы. Они оставили позади дорогу, протянувшуюся с севера на юг, затем параллельную ей железную дорогу и выехали к большому поселку. У крестьян Франкур спросил название поселения.
— Vespolate!.. Stazione della strada ferrata.
Молодой человек прекрасно понимал итальянцев. Он выучился их языку, общаясь с мальтийцами в Алжире.
— Вы видели солдат?
— Вчера тедески еще были здесь… Они пересекли границу.
— А французы?
— Нет.
Зуав плохо представлял, где находится. По его мнению, части французской армии должны были быть в двух лье отсюда. Но, проскакав это расстояние, он с удивлением не обнаружил там никого. У местных жителей Франкур выяснил, что в двух километрах протекает большая река Тичино, естественная граница между Пьемонтом и Ломбардией.
— Где австрийцы?
— Ушли сегодня ночью.
— А французы?
— Мы видели всадников, одетых, как вы.
— Слава Богу! Это, конечно, африканские стрелки.
— Только у них были сапоги и ружья, а лошади оседланы по-другому.
— Я из пехоты! — грубо возразил капрал, решив, что над ним смеются.
Но ломбардийские крестьяне даже не помышляли об этом, ведь перед ними был их освободитель.
Время торопило. Зуав, залпом выпив стаканчик молодого кислого вина, предложенного жителями, собрался ехать к Тичино, чтобы пересечь его.
— Даже не пытайтесь! — отговаривали его поселяне. — Вас унесет течением, как перышко!
— А что же делать?
— Поднимитесь немного на север, там будет мост Сан-Мартино, по которому проходит дорога на Милан…
— Это далеко?
— Всего одно лье. Только австрийцы его заминировали. Мы с минуты на минуту ждем, что он взорвется.
— Спасибо, что предупредили. Постараюсь уцелеть!
Капрал пустил коня рысью: необходимо было как можно скорее добраться до моста и предотвратить взрыв, даже рискуя жизнью. После встречи с прекрасной итальянкой молодой зуав готов был каждый день совершать подвиги. Он почему-то не сомневался, что это доставит ей удовольствие.
Спустя двадцать минут Франкур увидел полосатый черно-желтый пограничный столб с двуглавым медным орлом, блестевшим на солнце. За ним начинался мост, въезд на который преграждала небольшая баррикада. Посередине моста возвышалась баррикада побольше, сложенная из туров, за которой суетились несколько солдат в белых мундирах.
В безумном порыве зуав влетел на мост. С одним клинковым штыком в руке, на коне с самодельными поводьями отважный солдат мчался к баррикадам.
— Вперед! Вперед! — он, будто командовал многочисленным войском.
Верхом на лихом коне капрал легко преодолел первую преграду. Раздались выстрелы, над головой засвистели пули. Конь несся во весь опор, подбадриваемый криками всадника:
— Вперед! Да здравствует Франция! Да здравствует Италия!
— Французы! Французы! Спасайся кто может!
Единственным французом был Франкур, достойный преемник известных заводил кавалерийских атак — Лазаля, Кольбера, Монбрюна и Мюра.
На другом конце моста солдаты в униформе каштанового цвета выскочили из укрытий и бросились к привязанным невдалеке лошадям.
«Это, вероятно, саперы вылезли из заминированных шахт, — догадался зуав. — Значит, мост вот-вот взорвется!»
Солдаты в белых и каштановых мундирах, вскочив на лошадей, галопом помчались прочь, преследуемые Франкуром, который производил такой шум, что австрийцы, должно быть, решили, будто за ними гонится целый эскадрон.
Вдруг молодой человек почувствовал, как задрожала земля. Раздался страшный взрыв.
Зуав остановил коня.
— А славно я нагнал на них страху! — рассмеялся он. — Только бы мост не был разрушен целиком.
Капрал вернулся к мосту, над которым поднимались столбы пыли, и с удовлетворением отметил, что взрыв не вывел сооружение из строя. Осели два первых пролета, но настил по всей длине остался целым. Для проверки молодой человек проскакал до конца моста и вернулся обратно.
«Наряд в двадцать человек приведет его в порядок за два часа», — решил Франкур.
В этот момент вдали он увидел вспышки. Стреляли где-то на северо-западе.
— Тысяча чертей, там сражаются, а я здесь наблюдаю за полетом майских жуков. Ну, чистокровный, пошел!
По широкой долине Тичино проходили железная дорога и дорога на Милан через Мадженту. Глубокая извилистая река местами разливалась, образуя множество болотистых участков, сплошь поросших камышом и осокой. Рисовые и хлебные поля, окаймленные фруктовыми деревьями и стройными тополями, чередовались с пастбищами и виноградниками. То тут, то там виднелись фермы с красными черепичными крышами.
Рядом с дорогой протекал широкий канал Навиглио-Гранде, который спускался от Турбиго к Милану.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54