Франкур остался безучастным к жестокому зрелищу. Перешагивая через тела, может быть, еще живых врагов, он повторял:
— Что ж, это война!
Его приятель Леон Сиго, по прозвищу Обозный, неотступно следовал за своим командиром. Мягкий по натуре, он не мог привыкнуть к ужасам войны.
— Все-таки лучше бы мужчины занимались делом, а не убивали друг друга и не разрушали дома. Как вы думаете, капрал?
Франкур не слушал товарища. Опьяненный борьбой, выстрелами, близкой опасностью, он устремился в глубь здания. Вступив в огромную залу, капрал резко остановился. Ему показалось… Нет, он точно слышал захлебывающийся детский плач.
— Господи! Не может быть! Ребенок! В таком месте! Ну-ка, посмотрим.
Сквозь развороченный пушечным ядром угол дома в комнату проникал свет. На полу среди вспоротых матрасов, разбитой мебели и посуды валялась перевернутая детская кроватка.
Капрал приподнял ее. Под колыбелью лежал младенец, завернутый в тонкие батистовые простынки, в богато расшитом кружевном чепчике. Франкур поднял покрасневшего и охрипшего от крика малыша да так и остался стоять с орущим ребенком в одной руке и карабином — в другой.
Хладнокровие и изобретательность принесли Франкуру славу самого находчивого среди солдат Третьего полка. Благодаря этим качествам он стал капралом. Но сейчас зуав растерялся.
Нужно было что-то делать, и как можно скорее. Но что? Младенец орал что есть мочи.
— Ты выбрал не лучший момент для знакомства, малыш. Я не кормилица, не бонна и не собираюсь ими стать. Черт побери, это невыносимо! Нужно же такому случиться в самый разгар сражения… И кто эти бесчеловечные родители, бросившие здесь свое чадо?
Внезапно капрал остановился.
Как же он сразу не догадался! Трупы, которые он лишь мельком увидел, когда вошел. Молодая женщина необыкновенной красоты, несмотря на покрывавшую лицо смертельную бледность… Мужчина в цивильной одежде…
Франкур, прижав ребенка к груди, рассматривал убитых.
— Изысканно одетые люди благородной наружности… Без сомнения, знатные синьоры. Наверное, родители, которых я только что оклеветал. Что ж, это война! Нет, пожалуй, не война! У женщины пробит висок, но пуля совсем другого калибра. Так… А мужчина заколот ножом прямо в сердце. Это не солдатская работа, а подлое убийство! Здесь побывали бандиты… Получается, малыш, которому нет и года, круглый сирота и у него никого нет на белом свете. Мне это знакомо! Что же делать? Решено, я усыновлю его и увезу отсюда. Только вот куда? Ладно, придумаю что-нибудь.
Не теряя времени, Франкур положил на пол карабин и орущего младенца, сбросил с плеч военную сумку и размотал длинный шерстяной пояс.
— Хорошо! Хорошо! — зуав. — Скоро ты заснешь под мерный шаг солдата, а колыбельную тебе заменит священный марш зуавов.
Стараясь не причинить ребенку боли, капрал осторожно привязал его к сумке, а затем, проверив, не упадет ли младенец, одним движением закинул ношу за плечи.
— А теперь, малыш, раз уж ты стал военным, пойдем драться!
Схватив карабин, капрал выбежал вон из дома.
ГЛАВА 2
Виктор-Эммануил. — Верхом на пушках. — «Нам нужны луковицы…» — Крестника короля нарекают Виктором Палестро. — После награждения Франкура зуавы производят короля в капралы Третьего полка. — Как получить стакан молока. — Ночная вылазка.
Ожесточенное сражение продолжалось. Солдаты Пьемонтской дивизии вместе с подоспевшими на выручку зуавами обороняли подступы к Палестро. Австрийцы, заняв позиции у дороги и угрожая противнику окружением, открыли яростный огонь. В разгар битвы на поле боя верхом на прекрасном арабском, сером в яблоках жеребце появился король Сардинии и Пьемонта Виктор-Эммануил. С саблей наголо монарх скакал галопом в сопровождении офицеров Генерального штаба. Зуавы, увидев его, восторженно закричали:
— Да здравствует король!
Монарх жестом, как на параде, ответил на приветствие и поскакал дальше.
Свистели пули, умирали люди. К счастью, ни царственная персона, ни ее многочисленная свита не пострадали. Полковник Шаброн хотел удержать короля:
— Сир, умоляю, вернитесь, здесь вам не место.
— Я борюсь за независимость моей страны и должен быть среди солдат!
— Да здравствует король! Да здравствует король! — воодушевленно кричали зуавы.
Высокий, широкоплечий монарх возвышался над всеми, как скала. Пышные усы, кончики которых закручивались почти до висков, делали его похожим на льва, большие зеленые глаза внимательно следили за происходящим.
Орудийный огонь усилился. Виктор-Эммануил повелительным жестом указал в сторону вражеских пушек, изрыгавших пламя, и коротко командовал:
— Вперед!
В это мгновение от фермы Сан-Пьетро отделилась какая-то фигура. Это был Франкур с младенцем за спиной. Сквозь огненный ливень отважный солдат бежал к месту расположения полка зуавов.
Оказавшись среди своих, Франкур мгновенно оценил ситуацию. Ребенок больше не плакал. Как всегда невозмутимый, Обозный спросил:
— Господин капрал, вы обзавелись семьей?
— Похоже! Приглядывай краем глаза за малышом, пока мы будем бить этих негодяев в белых мундирах.
— Хорошо. А куда мы направляемся?
— Прямо к пушкам, и немедленно.
Толстяк привычным движением натянул на уши феску и тяжело вздохнул.
Король пришпорил коня, чтобы дать возможность зуавам догнать своих. Один из солдат запел известную всему полку песенку. Бешеный ритм карманьолы совпадал с быстрым шагом пехотинцев:
Нам нужны луковицы
Для пушек короля Сардинии,
Нам нужны луковицы
Для пушек короля Пьемонта!
Отделения, роты и батальоны подхватили песню. Монарх одобрительно кивнул и весело рассмеялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54