— Воины…— Воины! — ахнул я, отметив бряцанье оружия и смешанный запах пота и мокрого металла.— Враги? — озадаченно предположил Гиммлер. — Здесь нет врагов, здесь одни друзья!— Именно поэтому ты запрещал мне аукаться, да?.. Враги! — завопил я, пригибаясь к земле, чтобы вылетевшая из тумана стрела не пробила мне череп.— Вот и я говорю… Враги — там, наверху — еще заплачут кровавыми слезами! У нас есть шанс…Как показала последующая минута, шансов у нас не было никаких. Туман вокруг нас взорвался клочьями, лошадиное ржание оглушило меня, а в глазах зарябило от множества мечей и секир, направленных в мою собственную грудь.— Ратники-партизаны! — выдохнул я, не зная, печалиться или радоваться неожиданному появлению в этом странном месте старых знакомых.Впрочем, длиннобородый воевода Златич, кольнув меня острием меча в живот, сразу расставил все на свои места:— Скрутите этого нечистого! Он и князя Штирлица украл, он, наверное, и нас в эту дыру загнал! Огнем и сталью выпытаем у него дорогу обратно!Два десятка воинов, подчиняясь воплю длиннобородого воеводы, набросились на меня, как стая псов на сахарную косточку. Я дрался! Я размахивал кулаками, лягался, кусался и даже плевался. От отчаяния я громогласно призывал на помощь Гиммлера, но ловкий рейхсфюрер, быстро разобравшись в ситуации, предательски нырнул в туман.— Нашли крайнего! — орал я. — Я и сам пострадавший, меня негры-оккупанты сюда законопатили! Пустите! Пустите!В общем, кричал я до тех пор, пока торжествующе ухмыляющийся длиннобородый не. заткнул мне рот кляпом, в качестве которого использовалась кольчужная рукавица. Теперь мне оставалось только умоляюще скрежетать зубами. Шевельнуться я не мог — мое тело туго связали массивными цепями.
Убить меня, конечно, не убили, и это меня несколько воодушевило. Правда, церемониться со мной тоже не стали. Тащили по серой траве, по каким-то хлюпающим грязным лужам волоком, нимало не заботясь о том, чтобы, например, выбирать дорогу посуше или поровнее. Когда меня, одуревшего и нахлебавшегося вонючей жижи, выбросили на относительно ровную земную поверхность, я уже и соображать мог только с большим трудом. Сил хватало исключительно на простые односложные мысли типа: «лежу… ноги затекли… голова болит… проходящий мимо ратник, гад такой, пнул по заднице… хорошо еще, не в живот или по почкам… » Осмыслить все произошедшее как-то не получалось. Итак, меня похитили.Хорошенькое положеньице, хотя и не оригинальное! Паскудный рейхсфюрер все же спасся от длиннобородого воеводы с его дуболомами! И не без моей помощи спасся, между прочим! Это я на себя основной удар отвлек.— Ну? — наклонился ко мне длиннобородый. — Внял ли ты, погань болотная, мощи нашей?Что я мог ответить?— М-м-м…— У, гад… — проскрипел воевода-парторг, — признавайся, идолище, гидра империализма, в какое смрадное место мы провалились?У меня спрашиваете? У Гиммлера, вот у кого надо было спрашивать. Его бы и хватали. А я при чем? Нашли козла отпущения…— Где князь Штирлиц?Еще один хороший вопрос. Сам его ищу!— Ладно, — задумчиво обронил Златич, — возиться с тобой некогда… Друже, проверили башню?— Так точно, — ответил подскочивший ратник. — Ничего нет, только три кровати девичьих. Товарищ батюшка воевода, прикажете начинать пытки пленного?Вокруг меня засуетились. Кто-то наступил мне на ногу, кто-то едва не отдавил голову. Какой-то очень неаккуратный воин, перескакивая через мое неподвижное тело, задел меня грубым сапогом — я перевернулся на живот и ткнулся носом в землю. И больше ничего не видел, кроме травяного леса, через который невозмутимый муравей тащил похожую На сбитый вертолет дохлую стрекозу.— Пытки? Нет времени. Надо скорее возвращаться на поверхность. Эти странные мужички с черными харями и здоровенными топорами, наверное, уже хватились своих лошадей… Вот отъедем подальше, тогда уж…Ого, а ратники-то тут времени зря не теряли… Уже с местным населением навели контакты. Ну, на то они и партизаны… Все-таки заклинания Гиммлера работают… Древние народы, погруженные во мрак хаоса, возрождаются целыми деревнями. Муравьи опять же восстали из мрака. А местность изменилась… Какое-то болото вокруг… И возрожденные жабы квакают.— Все ли тут, друже? — гремел в ушах зычный бас воеводы.— Все, батюшка!— Та-ак, посчитаем. Один, два…Адовы глубины, как голова болит! И хвост под джинсовой тканью, передавленный цепями, ломит. Пока воевода пересчитывал свое войско, я ощущал себя нокаутированным боксером, на ушибленную макушку которого падают безжалостные цифры десятичного счета.— Трижды десять! — закончил длиннобородый пересчитывать дружинников. — Потерь нет. Это хорошо.— И еще один! — бодро откликнулись из строя.— Это очень хорошо… То есть как это — и еще один? Было ровно трижды по десять! Ошибся, должно быть… Начнем снова: один, два, три…Муравей, отпустив стрекозу, решил, видимо, во время передышки исследовать мою ноздрю. А я даже плеваться не мог! Длиннобородый во второй раз закончил пересчитывать дружину и на минуту глубоко задумался над полученным результатом. Мне было не легче, чем воеводе. Сволочное насекомое вознамерилось устроить в моем носу перевалочную базу и деловито втаскивало в ноздрю стрекозиное тельце. Не выдержав муки, я чихнул — да так, что перевернулся на бок.Воевода бегал взад-вперед перед открывшимся моему взору строем, размахивал руками.— Вот что, друже! — прокричал он наконец. — Садитесь на коней! Ежели среди нас чужой лазутчик есть, то ему коня не достанется!Ратники, обрадовавшись мудрому решению, с шумом и лязгом оседлывали скакунов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91