Ослабевшие руки попросту не держали оружия. Особо слабонервные, потупив головы, опустились на колени, а самые сообразительные сразу легли и притворились мертвыми. Князь Невский озадаченно потер подбородок рукоятью меча.— Вы уж это… хотя бы для вида поборитесь, — попросил он. — Соромно русским воинам безоружных губить!Ливонцы негромко заскулили, сбиваясь потеснее. Вид у них был жалкий — настолько жалкий, что даже самый отъявленный злодей постеснялся бы втягивать их сейчас в более-менее активные боевые действия. Что уж тут говорить о христолюбивом православном воинстве? И мне было как-то не по себе, но что делать? Битва должна состояться, и все тут! Ход истории нарушать нельзя.Князь сделал два пробных выпада и опустил меч.— Уж больно жалкие вы… — вздохнул он. — Нет, не могу слабых губить. Не так меня с детства воспитывали.— Жалко! Жалко! — многоголосо ответила дружина. — Убогие да немощные, что с них возьмешь. Давайте, ребята, в чувство бедолаг приводить…— Или порубить, чтоб другим неповадно было? — вслух рассуждал князь.— Жалко! — повторяли дружинники. — Негоже так! Но надо…Александр Ярославич потоптался на месте, пожал плечами и попробовал себя накрутить:— Русской землицы взалкали, изверги? А? Отвечайте! Молчите? Стыдно? Зачем вы с мечом к нам пришли? Чего хотели?Командир ливонцев икнул и беспомощно развел руками, ясно демонстрируя: единственное, чего он сейчас хотел бы больше всего, — это превратиться в плавленый сырок или морковку, чтобы иметь полное право спокойно полежать в тихом и прохладном холодильнике.— Русский свинья посметь повысить голос? — услышал вдруг Александр Ярославич и вздрогнул.Ратники загудели, оглядываясь.— Да! Да! Вы правильно слышать! — выступил я вперед, стараясь повнушительней лязгать забралом и греметь боевым топором по нагруднику. — Ливонцы хотеть драться и только драться! Русские свиньи есть — фу! Трусливые скоты! Обнажать мечи и вступать в честный бой!— Вот это другое дело! — обрадовался Невский. — А ну, раззудись, плечо!.. Друже — в сечу!— Нихт! — проблеял командир ливонцев. — Пожалуйста, герр Александр… Мои люди… отравлены, мы не можем… мы молим о пощаде!— Чего-то я не пойму, — снова остановился князь. — Друже, на месте стой! Вы будете драться или нет?!— Конечно, будем! — заявил я. — Германцы, вперед!Германцы со стонами повалились на землю. А я почувствовал себя дураком — стою один против сотен.И еще идиотский шлем давит на темечко… Как в этом металлоломе вообще сражаться можно?— Вперед, ливонцы! — завопил я. — Ну и пусть мы все умрем, пусть мы все потонем в пучинах этого проклятого озера, но, может быть, так и надо? Может быть, в этом и есть сермяжная правда? А как быть, если всем нам — собравшимся здесь германцам — от роду написано потонуть в Чудском озере? А как написано, так все оно и будет. Вперед!— Какой «вперед», если вы все вповалку лежите? — заметил Александр Ярославич.— Это хитрый прием! Мы вас за ноги кусать будем, а потом добьем! Воспряньте, храбрые рыцари!Кто-то за моей спиной, гремя доспехами, кое-как соскреб себя с сырой земли и встал на ноги.— Ура! — закричал я. — Зиг хайль! Видите, мы уже готовы к бою!— С ума сошли, убогие, — проворчал Невский.— Сейчас ты сам сойдешь, — пообещал я, замахиваясь топором. — Битва должна состояться!БАМ!Какое злостное коварство — бить по голове, да еще и сзади. Я рухнул, как снесенный памятник, а сволочной германец шаркнул ножкой и проскрипел:— Извинения просим, храбрые русичи…В голове у меня помутилось — не столько от предательского удара, сколько от отчаяния. Вокруг меня топотали чьи-то ноги, кто-то куда-то меня тащил, а я ничего не мог с этим поделать. Я мог только наблюдать. Дружинники, которые за время моего зажигательного выступления два раза бегали к озеру за дополнительным горючим, умильно приговаривая: «Ничего, болезные, это бывает с непривычки-то… », поднимали псов-рыцарей и жалостливо отпаивали их спиртом.Ливонцы кричали благим матом, отбивались чем под руку попадется, призывали на свои больные головы скорую смерть, но нетрезвые русичи всерьез прониклись идеей всепрощения и не отступали.Александр Ярославич отхлебнул из поднесенного шлема, икнул, глупо улыбнулся, неожиданно обнял ливонского командира.— А давай брататься! — предложил он. — Нр-равишься ты мне, пес. Неугомонный. Вишь, все стремится русской земли хапнуть, а сам еле на ногах стоит. Пойдешь ко мне в челядь? Я тебя Бориской назову и новые лапти подарю взамен этой железной сбруи, а?Германский предводитель покачивался и пытался ускользнуть, но князь держал крепко.— Рыцари, вперед! — по инерции хрипел еще я, увлекаемый кем-то прочь от куча-малы на берегу. — Отпустите… Кто там еще?— Тихо, Адольф! Если я не ошибаюсь, сейчас времеатрон заработает! И нас перенесет отсюда…— История… должна… быть…— Тс-с! А то кто-нибудь на нас оглянется и заметит.— … Сохранена… Ливонцы должны утонуть… — мысли путались у меня в голове.— Да, да, я понимаю. Но что уж теперь поделаешь, когда не хотят они тонуть?— Они должны! Обязаны! Автомобиль истории бодро вырвался из колеи и на всех парах летит в кювет… То бишь — в беспросветное небытие! Этот вонючий циклоп где-то здесь рыщет и только поджидает, когда наступит неизбежный конец света, чтобы потом беспрепятственно воцарить на развалинах! Гиена! Прощелыга! Пустите, я их сам пойду сейчас по одному топить, если уж они на добровольных началах не желают…— Начинается!— Ура! То есть — что начинается? Где?Небо вдруг посветлело, точно от взрыва шутихи. На землю потянулись солнечным дождем золотые нити. Словно мощными щупальцами, окутали они меня, взвизгнувшего, как от щекотки, Степана Федоровича, пару-тройку поваленных шатров, какие-то посторонние бочки с забитыми крышками…— А поскольку мы все стали друзья… — словно из другого мира, гудел бас Александра Ярославича Невского, — таперича должны искупаться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91