— Конечно, и твоя тоже, — поспешила ее успокоить Аннушка.— Тогда дайте же и мне телеграмму почитать!— На, читай, пожалуйста!Юлька схватила телеграмму и задушевным голосом пропела:— Телефон подключили зпт номер 4 23 15 тчк целую девочек зпт бабушка. Ба-буш-ка! — и Юлька звучно поцеловала телеграмму.— Фу, как негигиенично, Юлька! — скривилась Жанна. — Ты представляешь, через сколько рук прошла эта телеграмма?— Жанна, а у тебя есть бабушка?— Нет.— Ну, так ты ничего в бабушкиных телеграммах не понимаешь! — И Юлька демонстративно еще раз поцеловала телеграмму. — Мы сразу после ужина позвоним, можно, папка?— Звоните, когда хотите и сколько хотите.— Аннушка, ты, конечно, захочешь первая с бабушкой говорить? — вдруг жалобно спросила она сестру.— Я только скажу, что у меня все в порядке, а потом ты, Юля, говори сколько хочешь.— Спасибо тебе, сестрица!— Только не забудь сказать бабушке, что это ты заставила меня косу обрезать!Юлькин восторг сразу утих, и она возмущенно уставилась на Аннушку.— Что, вот так прямо сразу и сказать? С этого начать знакомство с родной бабушкой?!— Юля! Ты мне это обещала, когда уговаривала меня волосы резать.— Да, обещала, было дело… А вдруг бабушка не захочет со мной после этого разговаривать?— Бабушка все поймет и все простит.— Ладно, посмотрим, — вздохнула Юлька. Жанна фыркнула, отставила недопитый чай и вышла из-за стола.Аннушка и Юлька встали, повернулись лицом к иконе Спасителя, и Аннушка громко прочла благодарственную молитву. Папа тоже встал — он быстро привыкал к православному порядку, и, похоже, порядок этот ему даже нравился.Телефон у Юльки был со всяческими, как она говорила, «прибамбасами», и Аннушка все эти хитрости еще не успела освоить, поэтому дозваниваться до Пскова принялась Юлька. Она нажала какую-то кнопку, и гудки стали раздаваться громко, на всю комнату.Аннушка слушала их, склонив набок голову.— Что-то долго никто не отвечает, — сказала Юлька. — А вдруг бабушки дома нет?— Может, она во дворе. Подождем еще.И вот раздалось громкое, на все комнату: «Я слушаю!». Мгновенно струсив, Юлька сунула трубку Аннушке.— Бабушка, это я, Аня. Здравствуй, бабушка!— Здравствуй, Аннушка. Как хорошо тебя слышно, милая, будто ты рядом.— Как ты себя чувствуешь, бабушка? Ты здорова?— Все слава Богу, дорогая, все слава Богу. Ну, рассказывай, как ты там живешь?— Хорошо живу.— Папу слушаешься?— Слушаюсь. Это совсем не трудно, бабушка, он такой добрый!— Балует он там тебя, наверно, сверх всякой меры?— Еще как балует, бабушка!— Вот я ему задам при встрече!Девочки засмеялись.— Это там Юленька рядом с тобой смеется? — спросила бабушка. — Дай-ка мне с ней поговорить. Сколько уж лет я ее голосок не слышала!Юлька ахнула и запрыгала на месте, протягивая обе руки к телефону. Сестра, улыбаясь, передала ей трубку.— Бабушка, здравствуйте!— Здравствуй, Юленька!— Ой, бабушка, я ужасно рада, что у меня теперь есть и Аня, и вы! Это так здоровско!— Мне это очень приятно слышать, детка.— Бабушка, а вы меня помните?— Конечно, помню. Только ты не кричи, дорогая, я ведь совсем не глухая и даже еще не очень дряхлая. И говори мне, пожалуйста, «ты».— И на «ты» можно?!— Нужно, Юленька! Ведь это ты меня не помнишь, ты совсем маленькая была, когда папа увез тебя в Ленинград, а я-то тебя, проказницу, очень даже хорошо помню.— А какая я была маленькая?— Ты была такая юла, что все смеялись: «Ну и имечко подобрали!».— Ой! А еще что-нибудь про мое счастливое детство?— У нас тогда был пес Дозор, и ты очень любила спать у него в конуре.— Класс! Бабушка, а может быть, это была Аня, а не я?— Ты, ты! Я-то вас никогда не путала. У тебя, между прочим, есть отличительный знак.— Какой, бабушка?— На левой лопатке маленькое родимое пятнышко.— Ань, срочно подними мне сзади майку — есть там что-нибудь?— Есть, есть! Маленькое пятнышко как раз посредине лопатки.— Левой?— Левой!— Ура! Бабушка меня помнит!— Конечно, Юленька, я тебя помню и люблю. Я за тебя молюсь каждый день, а молитвенная память у людей самая крепкая.— Ясное дело: если каждый день твердить Богу про какого-нибудь человека, так и не захочешь, а запомнишь его… Бабушка! А вот если вы… если ты взаправду меня любишь, то обещай не сердиться за один мой страшный-страшный грех.— Какой еще такой «страшный-страшный грех»? Что ты там выдумываешь?— Бабушка, я Аньке косу отрезала!Аннушка сделала страшные глаза и отчаянно замотала головой.— Юленька, нехорошо сестру Анькой звать… Погоди, как это косу отрезала? Это еще зачем? Кто разрешил?— Так уж получилось. Понимаешь, бабушка, у меня-то волосы короткие, а тут приезжает моя сестра с длиннющей косой! Представляешь, какой ужас?— Не понимаю, какой ужас! Такая прекрасная была коса…— Ну как же ты не понимаешь, бабушка? Мы ведь оказались неодинаковые: лицо одно, а прически разные. А тут еще папа пообещал меня выдрать как егорову козу.— Сидорову, наверно?— Точно, Сидорову!— А почему это папа собирался тебя выдрать? За дело поди?— За дело, бабушка, за дело, — успокоила ее Юлька. — Вот тогда мы и решили стать совсем одинаковыми, чтобы папа не мог угадать, кого драть надо. Он запутался и на всякий случай простил обеих. Прости и ты, бабушка, а то ведь я завтра в первый раз на исповедь иду, так пусть у меня хоть на один грех будет меньше, ладно?— Ладно, проказница, придется тебя простить. Но епитимью наложу на обеих: теперь вы обе забываете, где там у вас ножницы лежат, и обе отращиваете косы. Договорились?— Договорились, бабушка! — дуэтом закричали девочки.— Юленька, так ты завтра причащаешься?— Да, только не завтра, а послезавтра. Так отец Георгий решил.— Правильно решил, ведь у тебя послезавтра именины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16