Сегодня же скажу папе, чтобы срочно убрали этот ковер и все перекрасили.— Юль, а папа не обижается, что ты им так командуешь?— Чего ему обижаться? — удивилась Юлька. — Он ведь наш отец.— Я бы никогда не решилась с ним так разговаривать.— А тебе и не надо, тебе это совсем не идет, ты у нас девочка смирная и благонравная. Вот так и продолжай, чтобы твоей примерности на нас двоих хватало: «Ах, какие хорошие и воспитанные девочки эти сестры Мишины!». А когда нам что-нибудь от папки понадобится, например побольше карманных денег или еще что-нибудь, я все переговоры возьму на себя. Папа привык, что у меня большие требования.— Надо отвыкать.— Кому, папе?— Нет, тебе. От больших требований и больших денег.— От денег отвыкать? А это еще зачем? — удивилась Юлька.— Затем, что детям опасно иметь много денег. Ты можешь распорядиться ими себе во вред. Так наша бабушка говорит.— А если я привыкла к евростандарту?— К чему, к чему ты привыкла?— К европейскому стандарту жизни, а для этого нужны большие деньги!— Юль, а тебе не хочется жить по христианскому стандарту? Ты же православная девочка!— Я бы очень хотела быть хорошей христианкой, но так, чтобы при этом ничего не терять! Пусть у меня будут самая модная одежда, самый навороченный компьютер, самые красивые иконы и какой-нибудь знаменитый духовный отец! Духовный отец — наименование «духовный отец», «духовник» монашеского происхождения. Писатели IV и V веков «духовными отцами» называют опытных подвижников. Прпп. Ефрем Сирин, Иоанн Пророк, Нил Синайский, св. Иоанн Лествичник говорят о «духовном отце» в том смысле, в каком мы употребляем теперь понятие «старец». При всем разнообразии в словоупотреблении термин «духовный отец» в христианской письменности с V по начало IX века чаще всего означает монастырского старца. Институт «духовного отца» в то время представлял собою монастырское старчество, так что старчество — ранняя форма «духовного отца». Старец являлся не только «духовником» в тесном смысле слова, т. е. лицом, принимающим исповедь, но руководителем всей жизни монаха. Ясно, что такой руководитель не мог назначаться, а избирался свободно ищущим духовного руководства. Так, авва Исайя говорит: «При выборе (старца) не на того обращаю внимание, кто преклонных лет уже, но кто убелен ведением и опытностью духовною». Таковые духоносные наставники необходимы нам потому, что в силу нашей общей греховности, мы часто не можем различить воли Божией. Духоносный наставник, сознавая, что передает Волю Божию, облекает послушника конкретным послушаниями, которые, в случае искреннего исполнения, способны не подавить, а очистить и закалить его собственную волю и очистить сердце от страстей. Такие послушания даются каждому свои, в соответствии с внутренним миром послушника. Отсюда и пресловутая необычность тех послушаний, примеры которых мы встречаем в патериках и отечниках. Современное же лжестарчество нередко гонится только за этой «экстравагантностью» приказания, и ее неопытные люди принимают признаком святости, чуть ли не самым важным. Вместе с тем, наряду с наставничеством духоносным, есть наставничество, так сказать, человеческое, которым мы не можем пренебрегать. Если первое духовничество воистину Божественно, а следовательно — непререкаемо и, по сути дела, ничем непроверяемо, то второе основано на опыте духовной жизни конкретного пастыря — духовника и его паствы, и не влечет за собой безусловного подчинения.

— И ты, конечно, всем этим будешь гордиться?— Конечно!— А гордиться — грех.— Гм. Ты уверена?— Абсолютно.— Это Церковь так говорит или ты?— Церковь.— Странно! А мы в школе сочинение писали на тему «Человек — это звучит гордо», и Жанна тоже говорит, что женщину гордость украшает. — Юлька уселась на черный пол, скрестив ноги и подперев подбородок кулачком. — Вообще, сестричка, я замечаю, что в христианстве все как-то наоборот, не по-людски: много денег иметь — опасно, гордиться — грешно, а других надо любить больше, чем себя. Непонятки!— Наши христианские законы не от людей, они не от мира сего.— А откуда же они?— От Бога.— А! Ну, Ему, конечно, виднее. Знаешь, я Его иногда понимаю. Вот ты, например, у нас тоже не от мира сего, а мне ты нравишься гораздо больше Киры, Гули и, если уж честно, даже больше меня самой. Вот и получается, что вы с Богом правы! — Она легко вскочила на ноги и огляделась. — Ладно, хватит философствовать, давай о деле думать! Вот тут мы поставим нашу двуспальную кровать, выберем са-а-амую большую, какая только найдется в мебельном магазине! Тут будет твой стол, тут мой, а между ними компьютерный столик. Хочешь отдельный компьютер или пока будем общим пользоваться?— Хватит нам одного компьютера, незачем отца разорять. Я ведь им и пользоваться толком не умею.— Я тебя в два счета научу! А самые сложные операции Юрик покажет. Сюда шкаф поставим, сюда музыкальный центр. А в этот угол поставим полки. Согласна?— Насчет этого угла я как раз не согласна, Юленька.— Почему?— Это Красный угол.— Да тут все углы красные!— Не в том смысле красный: красным называется угол, в котором иконы стоят.— А разве нельзя их держать на полке, как до сих пор было?— Можно, конечно, если по-другому не получится. Но лучше бы устроить настоящий молитвенный уголок.— Ну давай рассказывай, как его устраивают.— Да очень просто: мы поставим в угол маленький столик для книг, а над ним повесим мои иконки. Еще хорошо бы лампадочку поставить или подвесить…— И она будет по ночам гореть? Я в кино такое видела.— У нас с бабушкой в спальне всегда лампадка горела, пусть и у нас горит.— Ух ты, класс!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16