Ларренса, воняющего потом, чесноком, пивом?
И при этом Ларренс представлялся бессмертным. Ей казалось, что Ларренс будет всегда; и она, госпожа Танет, вечно будет носить его титул и распоряжаться в его землях.
Дела шли весьма неплохо. Дней за десять до смерти Ларренса к госпоже Танет прибыл посыльный от самого герцога Вейенто. В первые минуты герцогиня отнеслась к нему весьма холодно и распорядилась через слуг, чтобы посыльный устраивался со всеми возможными удобствами и ждал, когда его призовут для аудиенции.
– Его это как будто позабавило, – доложил Танет слуга, когда вернулся к госпоже, выполнив поручение. Он ухмыльнулся и сказал, что, возможно, вы пожалеете о своей неспешности.
Танет нахмурилась:
– Что он имел в виду?
– Не знаю.
– Ладно, ступай; это не твое дело.
Госпожа Танет приняла посланца от герцога Вейенто, выдержав несколько часов. Она хотела предстать величавой, исполненной достоинства: ведь ей принадлежит один из древнейших титулов в стране, она – супруга «главного пугала королевства», как почти в глаза называли Ларренса. Она почти ровня герцогу Вейенто, а это что-нибудь да значит.
С возрастом миловидность госпожи Танет исчезла без деда. Глядя на эту увядшую женщину со злым лицом, никто не мог бы предположить, что когда-то она была свечей, забавной, даже ласковой. Она носила одежду из тяжелой парчи так, как старый воин носит кольчугу и кирасу: не слишком обращая внимание на красоту вещи, лишь ценя ее за удобство и крепость.
Несколько секунд посланник герцога рассматривал хозяйку замка Ларра. Он пялился на нее бесцеремонно, как на какую-нибудь зеленщицу, и на бледных щеках Танет появился темный румянец, а бескровные губы сжались в нитку.
Но прежде чем она успела произнести хоть слово, посланник медленно склонился перед ней. Поклон получился низким, почти раболепным, и Танет смягчилась.
– Я готова выслушать вас, – уронила она. – Говорите.
Он выпрямился. И снова в его глазах мелькнула насмешка: он как будто знал нечто от нее доселе сокрытое и откровенно забавлялся этим.
– Моя госпожа, – заговорил посланник, – вот что просил передать вашей милости мой повелитель, герцог Вейенто, отпрыск старшей ветви королевской семьи, прямой потомок Мэлгвина, который по праву должен был занять трон в Изиохоне: он просит руки одной из ваших дочерей.
Любо-дорого было посмотреть, как отхлынула краска Маленького, сморщенного личика Танет, как она, захваченная врасплох столь лестным предложением, вдруг заулыбалась. Радость не украсила ее, напротив: распустив на волю все свои морщины, Танет мгновенно постарела. Теперь она казалась совершенно непривлекательной и глупой, как все женщины, по-животному привязанные к своему потомству.
– Моя дочь? – переспросила она. – Моя дочь? Герцогиня Вейенто?
– Да, ваша милость, – опять поклонился посланник.
– Но… мой муж… – Она огляделась по сторонам с легким испугом, как будто боялась увидеть где-нибудь поблизости Ларренса.
– Ваш муж, как всегда, в отлучке, моя госпожа, – сказал посланник. – Но, полагаю, он не стал бы возражать против столь выгодного союза. Я прошу извинить мою дерзость: времени мало, и я вынужден говорить откровенно. Ваша милость вполне может написать письмо своему супругу, испрашивая его согласия, но… Мой господин отчего-то считает, что главное – заручиться вашим согласием. Согласием матери. Уверен, герцог Ларренс поддержит любое решение вашей милости.
– Да, потому что ему все равно, – процедила она сквозь зубы. И снова подарила ему свою глупую улыбку. – Это великолепное предложение! – воскликнула она, не чинясь, поскольку уже видела в посланнике будущего зятя человека «своего», «приближенного», перед которым не нужно прикидываться величественной.
– Мой господин того же мнения, моя госпожа, – сказал посланник, едва заметно усмехаясь.
Танет не заметила этой усмешки.
– Которую же из моих дочерей желает избрать герцог Вейенто? – деловито осведомилась она.
– Любую…
– Ему тоже все равно, как и моему мужу…
– Когда его сиятельство получше узнает свою будущую супругу – какую бы мы для него ни избрали… – начал посланник.
Танет сверкнула глазами, и он понял, что нашел верный тон. «Мы». Впервые за долгие годы от госпожи Танет что-то зависит. От нее и от этого человека, доселе незнакомого, а теперь – более близкого, чем родня.
– Да, полагаю, именно мы изберем для его сиятельства супругу, – повторил посланец герцога. – И когда он познакомится с ней поближе, уверен: ему никогда она не будет безразлична.
– В таком случае я представлю вам обеих моих дочерей, – объявила госпожа Танет. – У каждой из них имеются свои достоинства… Мне, право, трудно судить, ведь они – моя плоть и кровь. – И добавила с обезоруживающим бесстыдством: – Желаете увидеть их в бане?
– Это было бы излишне, – сказал посланник. – Я хорошо знаю его сиятельство. Если при выборе невесты я буду осматривать ее в бане, боюсь, впоследствии его сиятельство найдет способ избавиться от меня.
– Даже так? – проговорила Танет, страшно довольная. – В таком случае вы познакомитесь с ними за обедом.

* * *
Вейенто слушал своего приближенного, задумчиво переставляя с места на место кубки, вырезанные из полудрагоценных камней – подношение от горняцкого поселка в знак признательности за мудрое разрешение конфликта шахтеров с солдатами.
Пальцы герцога тонули в красноватом, фиолетовом, зеленоватом свечении; тонкие стенки кубков хорошо пропускали свет. Исключительная работа, думал он. Исключительная.
– Их мать обладает поразительным сходством с крысой или кротом, – говорил доверенный человек герцога.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143