Как только были произнесены эти слова, в зале воцарилась тишина. Син оцепенел, не веря собственным ушам, Калли покраснела, смущенная своим признанием, и уткнулась подбородком в грудь, а Саймон, быстро поднявшись, повел ее из комнаты, чтобы они могли поговорить.— Син, — заговорил Лахлан, стоя позади брата, — я понимаю, что я не тот человек, который вправе давать советы в таких делах, но, мне кажется, только дурак может позволить такой женщине ускользнуть у него из рук. Если я когда-нибудь найду женщину, которая сможет не замечать моих недостатков и желать быть со мной, я переверну небо и землю, чтобы удержать ее при себе.— Ты не я, братишка. А я не могу позволить себе быть с ней откровенным, когда знаю, что вскоре она будет меня ненавидеть. Ненависть и презрение к себе я впитал вместе с материнским молоком, и все же мне невыносимо думать, что я увижу их в глазах Калли.— Тогда не предавай ее.Это было сказано так легко, что Син оглянулся на брата.— Все, что у меня когда-либо было в этом мире, — это мое слово и моя честь. Это единственное, что с меня не содрали, единственное, что я никогда не обменивал и не продавал ради того, чтобы выжить. И ты предлагаешь мне отречься от них? Ты просишь у меня больше, чем я могу дать. Нет, я должен исполнить то, что пообещал.И все же, глядя в ту сторону, куда ушла его жена с Саймоном, Син чувствовал боль из-за того, чего требовала от него его честь. Но в этом случае не только честь имела для него значение. Он знал Генриха так, как знали лишь немногие. Если Син не доставит королю Рейдера, Генрих сотрет этот клан с лица земли.Его братья, извинившись, ушли, а Син, оставшись один в пустом зале, молча глотал еду. Едва он успел закончить завтрак, вернулась Калли и удивленно посмотрела на пустые стулья.— Они уже ушли?— Боюсь, их поторопило мое дурное настроение. Итак, не собираетесь ли вы рассказать мне, о чем вы говорили с Саймоном?— Совершенно не собираюсь отвечать на этот вопрос.— Вы дерзкая девица, — покачал он головой.— Да, я такая. Выведенный из себя отец часто говорил, что я испытываю терпение Иова. — Взяв Сина за руку, Калли подняла его на ноги. — А теперь мы отправимся продолжать наш день веселья. Пойдемте, сэр Чудовище, и позвольте мне проверить, смогу ли я удержать улыбку у вас на лице.Она даже не подозревала, что само ее присутствие вызывало улыбку в сердце Сина, — а это было самое страшное.После того как Син приготовил лошадей, он и Калли верхом отправились в деревню Тайер-Налэн, где жила и работала большая часть клана Макнили. Погода стояла хорошая, и в деревне было оживленно. Дети играли, бегая туда-сюда по дорожкам между одноэтажными домами и лавками. Женщины и мужчины, вышедшие по своим повседневным делам, то и дело останавливались на дороге, чтобы посплетничать и поболтать друг с другом.Спешившись и оставив лошадей у конюшни, Калли и Син пошли дальше пешком и вскоре почувствовали всеобщую враждебность. При их приближении женщины поспешно забирали детей и уходили.Калли глубоко вздохнула, стараясь терпимо отнестись к тому, как члены ее клана встречали ее мужа. Еще хорошо, что Син не надел свою кольчугу и не взял меч, потому что можно было только представить себе, насколько хуже было бы их отношение к нему в этом случае.Жена мясника вышла из своей лавки, но, увидев их, убежала обратно внутрь, захлопнула дверь и повесила табличку, на которой было написано, что сегодня мяса нет. Калли глянула на табличку, а потом на Сина, чтобы узнать его реакцию. Но никакой реакции не последовало. Он спокойно отнесся к презрению, словно ничего другого и не ожидал, и это сильнее всего взбесило Калли. Этих мужчин и женщин она знала всю свою жизнь и не понимала, как они могут быть такими слепыми.— Морна, — окликнула Калли мачеху, которая возле сапожной лавки разговаривала со своей ближайшей подругой Пег, и, взяв Сина за руку, повела его к ней. — Как поживаете сегодня?— Все чудесно, правда, Пег? — Мачеха Калли приветливо улыбнулась им, а Пег принялась проверять содержимое своей корзины.— Я должна вернуться к своим делам. — Подняв голову, Пег презрительным взглядом окинула Сина.Син ничего не сказал, и на его лице не отразилось ни малейшей обиды.— Как поживаете, милорд? — приветствовала его Морна, и на мгновение Калли увидела облегчение в его глазах, но мгновение было таким коротким, что она подумала, не показалось ли ей.— Я отлично, а вы, миледи?— Ах, оставьте, никаких «миледи». Я просто Морна, тем более для человека, который помог моему Джейми. Знаете, здесь все только о вас и говорят.— А я определенно совсем не аристократ. Называйте меня Син. А что до Джейми, то он хороший мальчик. — Вы отлично воспитали его.Счастливо улыбнувшись, Морна взглянула через плечо Сина, а потом посмотрела на Калли.— Ну-ка посмотрим, — сказала Морна, — удастся ли нам промыть мозги в нескольких упрямых головах и заставить других понять, что мы делаем.Калли не успела спросить, что собирается сделать Морна, потому что ее мачеха остановила проходившего мимо старого Ангуса. Его длинные спутанные седые волосы и борода были такими густыми, что никто не знал, как он выглядит на самом деле. Однако он был одним из самых уважаемых в клане, и если Ангус благосклонно относился к кому-нибудь, то остальные следовали его примеру.— Ангус, дорогой, — радостно воскликнула Морна, — вы знакомы с мужем Калли?Скривив губы, старик взглянул на английскую одежду Сина.— Не имею желания знакомиться с…— Не думаете ли вы, что о человеке следует судить по его делам, а не по его происхождению? — кашлянув, перебила его Морна.— Я знаю дела таких, как он.— Не принимайте близко к сердцу, — вздохнув, подбодрила Морна Сина, когда старик, прихрамывая, пошел дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89