Рад сообщить о новом еженедельном собрании группы, где мы, надеюсь, придумаем с помощью мозгового штурма способы дальнейшего улучшения обслуживания клиентов. Собрание будет проводиться по пятницам в семь утра. Это возможность мыслить, не ограничивая полет фантазии рамками наших закутков! Народ, плачу за завтрак, поэтому приходите сами, приносите идеи, которыми забеременели, и помните, что „великие открытия и выдающиеся достижения неизбежно являются плодом сотрудничества нескольких умов“ (Александр Грэм Белл)».
Я всматривалась в текст на мониторе, пока перед глазами не поплыли пятна, прикидывая, что раздражает сильнее: упорное употребление начальником обращения «народ», соблазнительная приманка в виде мыслительного процесса вне «наших закутков» или выражение «забеременеть идеей»? Неужели Аарон составляет и рассылает электронные послания специально, чтобы усугубить всепроникающие невзгоды и безнадежность, коей пронизаны мои дни?
Несколько минут я сидела подавленная, не в силах отогнать призрак будущих собраний в семь утра. Переживания пришлось отложить, чтобы принять новый панический звонок, на сей раз от племянника миссис Кауфман. Разговор продолжался два часа десять минут, причем девяносто процентов времени звонивший ругал меня за неподконтрольные мне события, а я не отвечала или соглашалась, что действительно так глупа и никчемна, как он утверждает. Повесив трубку, я вновь уставилась на текст Е-мэйла, убежденная, что из всех сегодняшних зол это — наихудшее.
Как обычно, я не понимала, как цитата из Белла применима к моей судьбе и почему я вообще должна обращать на Белла внимание, но сознавала, что, если хочу улизнуть на ленч, сейчас у меня единственный шанс.
В начале своей карьеры в «Ю-би-эс Варбург» я неукоснительно следовала внутреннему правилу «не отлучаться из офиса», но с недавних пор мы с Пенелопой взяли привычку в наглую смываться на десять — двадцать минут, чтобы дать выход ярости и успеть как можно больше пожаловаться и посплетничать. На мониторе появилось сообщение:
«Готова? Берем фалафель*. В пять у ларька на Пятьдесят второй? »
Нажав клавиши «д» и «а», я отправила ответ и перекинула пальто через спинку стула, чтобы обозначить свое присутствие на работе. Один из менеджеров покосился, когда я брала сумочку, поэтому я наполнила личную кружку дымящимся кофе и поставила на середину стола в качестве доказательства, что не собираюсь выходить из здания. Пробормотав глупости насчет визита в туалет обитателям соседних клетушек, которые были слишком заняты пачканием телефона косметикой, чтобы заметить мой уход, я уверенно двинула к выходу.
Пенелопа работала в отделе недвижимости двумя этажами выше и уже поджидала в лифте, но, подобно опытным агентам ЦРУ, мы даже не взглянули друг на друга. Пропустив меня вперед, Пенелопа минуту расхаживала по вестибюлю, прежде чем я увидела, как она выходит из дверей и с бесстрастным видом идет мимо фонтана. Я поспешила за ней быстро, как позволяли безобразные неудобные туфли на каблуках, которые только тогда и попадали на асфальт, когда я потихоньку смывалась из офиса и не имела возможности сменить их на тенниски.
.
Мы не разговаривали, пока не заняли очередь, смешавшись с трутнями, обитающими в офисных сотах в центре города, невозмутимыми и беспокойными одновременно, стремящимися прочувствовать драгоценные мгновения дневной свободы, но инстинктивно нервничающими в ожидании неведомой кары.
— Что возьмем? — Пенелопа окинула взглядом три лотка с шипящими ароматными экзотическими блюдами, которые мужчины различной степени волосатости в разнокалиберных костюмах варили на пару, нарезали, припускали, жарили — в жире под крышкой, на шампурах, на сковородах — и вываливали перед голодными клерками.
— Тут только какое-то мяско на шампуре и что-то вроде пончиков с начинкой, — сообщила я, оглядывая дымящиеся мясные блюда. — Хотя какая в принципе разница…
— Кое у кого настроение сегодня хоть куда.
— О, извини, забыла, я должна прыгать от восторга, что пять лёт рабского труда принесли завидные плоды. Посмотри на нас: гламур, да и только, — съязвила я, широко разведя руки. — Противно, что нам запрещают выходить на ленч в течение шестнадцатичасового рабочего дня, но еще унизительнее, что даже нечего выбрать поесть.
— Ну, Бетт, это не новость. С чего вдруг так огорчаться?
— А-а, уникально паршивый день. Если можно отличить один паршивый день от другого…
— Почему? Что произошло?
Мне захотелось повторить «два кольца?», но в эту минуту толстуха в деловом костюме хуже моего и кроссовках «Рибок», напяленных на колготки, пролила горячий соус на чудовищную гофрированную блузку. Я увидела в ней себя через десять лет и чуть не упала от внезапной дурноты.
— Ничего не произошло, вот в чем дело! — заорала я.
Два молодых блондина, судя по виду, только что успешно завершивших маршрут Сен-Бернарс — Эксетер — Принстон, обернулись на меня с любопытством. На минуту мне захотелось успокоиться — оба весьма красивы, но я вовремя вспомнила, что эти до смешного сексуальные игроки в лакросс не только едва достигли совершеннолетия, но наверняка имеют до смешного сексуальных подружек лет на восемь моложе меня.
— Сегодня, пожалуй, возьму афганские кебабы, — сообщила Пенелопа, ввернулась в соседнюю очередь, не обращая внимания на всплеск моих эмоций.
— Невероятно интересно, — пробурчала я.
— Бетт, не понимаю, чего тебе не хватает. Это же работа, верно? Так бывает всегда. Чем бы человек ни занимался, трудовые обязанности меньше всего напоминают отдых в загородном клубе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127