Она была одета в странную смесь мужских и женских одежд, частью дорогих, частью дешевых. Шелковая блузка была заправлена в кожаные брюки, на ногах были старые охотничьи сапоги Рудигера. Поверх всего был надет жилет из воловьей кожи. Волосы в беспорядке рассыпались по лицу.
– А этот глупец оскорбил наше гостеприимство и показал, что недостоин своего места.
Глупец был Ото Вернике, одетый так же, как Сильвана, смеющийся с деланой беззаботностью.
– Это шутка, да? Дорри, объясни своему отцу…
Сильвана хладнокровно залепила пощечину коменданту охотничьего домика Лиги Карла-Франца.
– Идиот, – бросила она. – Не унижайся, не доставляй ему удовольствия…
Ото снова засмеялся, тряся подбородками, и Доремус увидел, что он плачет.
– Нет, я хотел сказать, ну, это просто…
Рудигер смотрел на Ото бесстрастно и сурово.
– Но я же магистр, – выговорил Ото. – Салют Карлу-Францу, салют Дому Вильгельма Второго.
Он отсалютовал трясущейся рукой.
Рудигер хлестнул его по лицу парой кожаных перчаток.
– Трус, – бросил он. – Если ты посмеешь еще раз упомянуть Императора, я убью тебя прямо здесь и скормлю твою печень собакам. Ты понял?
Ото отчаянно закивал, но промолчал. Потом он схватился за живот, и лицо его стало серо-зеленым.
Он рыгнул, и из его рта вытекла желтая струйка.
Все, включая Сильвану, отступили подальше.
Ото упал на четвереньки и затрясся всем телом, как заколотый боров. Он широко разинул рот, и оттуда фонтаном изверглось все, что он успел проглотить. Это была прямо-таки чудовищная рвота, достойная войти в легенды. Он давился, рыгал и блевал, пока в желудке не осталось ничего, кроме желчи.
– Семь раз, – сказал граф Магнус. – Я думаю, это рекорд.
Ото натужился и сделал это в восьмой раз.
– Вставай, свинья, – приказал Рудигер.
Ото послушался и поднялся.
– У волка есть клыки, у медведя когти, у единорога рог, – сказал Рудигер. – У вас тоже есть оружие. У вас есть мозги.
Ото взглянул на Сильвану. Женщина стояла спокойно, с дерзким видом. Без косметики на лице она выглядела старше и сильнее.
– И у вас есть это.
Рудигер достал два острых ножа и протянул Сильване и Ото. Женщина взвесила свой в руке и поцеловала лезвие. Глаза ее были холодны.
Ото не знал даже, как держать нож.
– Ты должна знать, – обратился Рудигер к Сильване, – что, когда я охочусь на тебя, я люблю тебя. Просто люблю, а не мщу. То зло, что ты причинила мне, ушло, забыто. Ты добыча, я охотник. Мы ближе друг другу, чем когда-либо, ближе даже, чем бывали как мужчина и женщина. Важно, чтобы ты понимала это.
Сильвана кивнула, и Доремус догадался, что она так же безумна, как его отец. Эта игра закончится смертью…
– Отец, – сказал он, – мы не можем…
Рудигер взглянул на него с гневом и разочарованием.
– У тебя сердце твоей матери, мальчишка, – сказал он. – Будь мужчиной, будь охотником.
Доремус вспомнил свой сон, и его затрясло. Он уже видит все иначе. В нем кровь единорога.
– Если вы дотянете до рассвета, – сказал его отец Сильване и Ото, – вы свободны.
Рудигер взял у слуги вощеную соломинку и поднес к пламени одного из фонарей Магнуса. Соломинка занялась и начала медленно тлеть.
– У вас есть время, пока она горит. Потом мы пойдем за вами.
Сильвана вновь кивнула и шагнула во тьму, медленно растворяясь в ней.
– Граф Рудигер… – просипел Ото, утирая рот.
– Времени мало, боров.
Ото уставился на горящий конец соломинки.
– Да беги же, Вернике, – велел граф Магнус.
Решившись, комендант охотничьего домика встряхнулся и порысил прочь. Жир так и колыхался под его одеждой.
– Снег кончается, – сказал Магнус, – и тает на земле. Жаль. Он бы тебе помог.
– Мне не нужен снег, чтобы читать следы.
Соломинка догорела уже почти до половины. Рудигер забрал у Бальфуса собак, держа их за ошейники одной рукой.
– Ты и твоя кровавая сучка останетесь здесь, – приказал он проводнику. – Я возьму только Магнуса и своего сына. Этого достаточно.
Бальфус, казалось, вздохнул с облегчением, но Женевьева, которая этой ночью выглядела куда живее, разозлилась, что ее не берут. По каким-то причинам вампирша хотела участвовать в охоте. Конечно, ей должно быть привычно охотиться на вторую из наиболее опасных тварей.
Соломинка превратилась в искорку в пальцах Рудигера, и он щелчком отбросил ее прочь.
– Пошли, – произнес он, – пора на охоту.
7
У Ото Вернике было такое чувство, будто кто-то засунул внутрь него раскаленную докрасна кочергу и шурует в его потрохах.
Он не представлял, в какой части леса находится. И был напуган, как никогда в жизни.
Вот драки – это его стихия. Выйти на затянутые туманом улицы Альтдорфа с друзьями по Лиге и схлестнуться с «Крючками» или с «Рыбниками» в доках, или со сборщиками налога «на большой палец» на улице Ста Трактиров, или с треклятыми революционерами. Там была настоящая драка, настоящая храбрость, настоящий почет. Хорошая драка с хорошей попойкой и хорошим сексом потом.
Рудигер задался маниакальной целью убить его. Граф фон Унхеймлих ничем не лучше Зверя, того революционера-мутанта, который разорвал на части полдюжины проституток в Альтдорфе два года назад. В тот день, когда этого демона разоблачили, Ото хорошо подрался.
Вот Ефимович был как раз из тех существ, на кого надо охотиться ночью. Он, наверно, к этому приспособился бы.
Ноги его горели в чужих сапогах, и он промерз до костей.
Где сейчас Сильвана? Это она втравила его во все это; теперь ее долг спасти его жир от топки.
Жир тянул его к земле. Раньше он никогда не мешал Ото. Мясо и выпивка сделали свое дело.
Бежать – это, конечно, хорошо, но он то и дело налетал на деревья и ранил лицо и рвал одежду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75