– Я отлучусь на секунду, – сказал скотовладелец. – Мне тоже надо переговорить с Карумом.
Через десять минут скотовладелец вернулся вместе с Карумом и его женой.
– Праздновать так праздновать, ребятки! – сказал он.
Старый цыган и его супруга разместились на переднем сиденье. Когда же фургон поравнялся с «Хижиной шерифа», произошло вот что.
– Боже, совсем из головы вылетело, тут же Паскалу! – вскрикнул господин Сегональ, останавливая фургон.
Мишель, Даниель и Нур вместе с Артуром вылезли наружу.
– Сейчас возьмем лошадей и приедем, – пообещал Мишель.
Лошади стояли уже оседланные, как обычно.
Вслед за фургоном кавалькада всадников свернула на дорогу к хутору.
Во время десерта, когда за столом уже вовсю царило веселье, господин Сегональ предложил тост. Он поднял бокал и сказал:
– Друзья, в это воскресенье в Санте состоятся скачки, подобных которым не было уже очень давно. Но выпить я хочу не за праздник, во всяком случае не за воскресный. Я хочу выпить за праздник, который у нас сегодня. Разумеется, в вашей жизни будет еще немало праздников, гораздо более торжественных и пышных, но для меня сегодня самый счастливый день в жизни. Здесь собрались мои друзья. Если Карум не против, я поднимаю этот бокал за добрую дружбу между цыганами и гаджо. Мне очень приятно, что Жан и Нур считают себя членами нашей семьи.
Карум вскинул голову. Глаза его блестели. Он поднял свой бокал. – Я присоединяюсь, – просто сказал он. Мадам Кукурд украдкой наблюдала за этой сценой из дверей кухни. По ее щеке скатилась слеза, и она засуетилась над плитой, в чем явно не было никакой необходимости.


* * *

Однако на следующее утро, в субботу, энтузиазм друзей несколько поубавился.
Заговорщики ни в чем не признались. Охотница не была найдена. Тщательный обыск у обвиняемых ничего не дал.
В городе нарастала нервозность. Состоится ли процессия, будет ли праздник?
Но Мишель, Даниель и Артур не падали духом.
– Не может быть, чтобы все наши труды пропали даром, – сказал Мишель.
Прежде чем вернуться на хутор, они зашли домой, чтобы собрать вещи, а также приготовиться к завтрашней «корриде», если, конечно, та состоится.
Мишель разложил свои вещи на раскладушке и одну за другой складывал их в рюкзак. Когда на глаза ему попался конверт со сделанными вором снимками, ему захотелось взглянуть на них еще раз.
Это заметил Артур.
– Можно получить карточку на память?
– Конечно. Я закажу еще один комплект.
– А тебе не вернут фотографии, которые в полиции?
– Может быть, и вернут. Если, конечно, их не подшили к делу как вещественные доказательства. Впрочем, их всего семь. Ту, передержанную, этот малый оставил себе… Ой!…
Мишель оборвал себя на полуслове.
– Ты – чего? – буркнул Даниель.
– Погоди. Интересно, зачем ему этот снимок? Посмотри-ка…
Артур и Даниель придвинулись к Мишелю поближе, чтобы тоже увидеть фотографию.
– Хорошо бы понять, что он хотел запечатлеть, – сказал Артур.
– Если приглядеться, вроде какие-то палки, – пожал плечами Даниель.
– Допустим, эта фотография очень важна для вора – ведь в полицию он ее не отнес. Под предлогом, что она испорчена.
Мишель подошел к окну, друзья – за ним.
– Скажи-ка, Артур, тебе ничего не напоминают эти палки?
Артур взял карточку.
– Нет, честно говоря, не знаю… Мишель улыбнулся.
– А тисы во дворе Гратто?
– Тисы… Да, действительно, ты прав. А белая палка, вот эта, голову даю на отсечение, это рукоятка какого-то инструмента.
– А по-моему, это ориентир, – заявил Даниель.
– У меня тоже возникла такая мысль, – кивнул Мишель. – Скорей, бегом! По дороге захватим старшину Дюкора.


* * *

Через четверть часа трое ребят и полицейский входили в сад Гратто.
– Надо найти какой-нибудь щуп, – сказал Дюкор.
Подобранная во дворе железная мешалка для бетона была выпрямлена, плитки подняты, глина под ними прощупана.
Под первыми двумя – после той, которая маскировала вход в подземелье, – не было ничего.
Но третья подтвердила гипотезу Мишеля. Щуп уткнулся в какой-то твердый предмет. Очень скоро Артур обнаружил, что это инструмент, кирка Гратто. Частыми ударами они принялись долбить глину и вскоре заметили свертки, завернутые в вощеную бумагу.
Старшина Дюкор развернул один. Не слишком удивившись, он извлек на свет часы, ручки, драгоценности – одним словом, все, что пропало во время краж, которые приписывались цыганам.
А тем временем молодые люди, сменяя друг дружку, перелопачивали аллею. Ни один из найденных свертков не был достаточно объемистым, чтобы вместить в себя охотницу.
«Разве что они припрятали ее в другом месте», – подумал Мишель.
Но вскоре из глиняного панциря был вытащен криво сколоченный ящичек. Под крышкой – все та же вощеная бумага, затем полиэтилен и, наконец, стружка, вновь вселившая в исследователей надежду.
Не успели они вытащить горсточку стружки, как показалась золотая фигурка в уборе из драгоценных камней.
– Стоп! – воскликнул старшина. – К упаковке не прикасаться, забираем ее в участок! Мои люди закончат розыски. Поехали!


* * *

На площадь вступила процессия, отдаленно напоминающая праздничное шествие.
В поведении старшины, который нес перепачканный в земле сверток, было нечто такое, что притягивало внимание окружающих.
К тому же его так распирало от радости по поводу успешного завершения дела, что он не в силах был удержаться и не оповестить любопытных.
– Мы нашли охотницу, – объявил он. – Цыгане тут ни при чем, равно как и во всех предыдущих кражах.
Новость переходила из уст в уста, и меньше чем через час весь город с окрестностями знал, что воскресное шествие состоится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39