Одно было ясно -
что притаившийся детеныш больше боится лиса, чем лис его. Когда первый
испуг прошел, любопытство взяло верх, и Домино сделал шаг по направлению к
лежащему зверю. Тот не двигался и не дышал. Тогда он сделал еще шаг. Их
разделял всего один прыжок. Но животное продолжало лежать неподвижно.
Еще один шаг - и когда Домино стоял уже перед самым теленком, тот
вскочил наконец на свои длинные ноги и с жалобным блеяньем неуклюже
запрыгал по папоротнику. Домино сделал высокий прыжок в ту же сторону и
уже ради забавы последовал за ним.
Вдруг послышался топот, и через несколько мгновений примчалась
мать-лань. Шерсть у нее на хребте поднялась дыбом, глаза горели злым
зеленым огнем, и Домино тотчас же понял, что попал в беду. Он пустился
прочь, но лань, дико фыркая, погналась за ним, яростно стуча по земле
острыми копытами. Она была в десять раз больше него и летела как ветер.
Быстро догнав Домино, она лягнула передней ногой, направив в лиса
предательский удар, от которого он едва увернулся. Она сделала новый выпад
- и опять ловкий прыжок в сторону спас его.
Разъяренная лань неотступно преследовала Домино, не довольствуясь тем,
что ее детеныш остался цел и невредим. Она, видимо, решила во что бы то ни
стало доконать лиса, который, по ее мнению, намеревался напасть на ее
дитя.
Она продолжала преследовать свою жертву в зарослях папоротника и
терновника и не только не уставала, но как будто становилась все сильнее.
Кусты мешали лису бежать, но для тяжелой лани они были пустячным
препятствием. Если бы не этот проклятый кустарник, такая бешеная скачка,
пожалуй, доставила бы даже удовольствие Домино.
Так они прыгали с полчаса, и было ясно, что, увернувшись сто раз.
Домино на сто первый оплошает, и тогда один удар копытом принесет ему
верную смерть. Поэтому он счел благоразумным как можно скорее выбраться на
более безопасное место и, выбежав из кустов, пустился во весь дух по
открытому полю. Но как ни быстро мчался Домино, спасая свою жизнь, лань не
отставала от него ни на шаг. Они вбежали в лес. Домино едва успел
увернуться от удара переднего копыта. К счастью, этот удар пришелся по
толстому дереву.
Здесь, среди спасительных стволов, Домино мог вздохнуть свободно и
посмеяться над разъяренной ланью и ее глупым детенышем. Однако все это
послужило ему хорошим уроком. Он уже никогда не забывал, что чужой -
всегда враг.

12. ПРИВОРОТНОЕ ЗЕЛЬЕ
Одни люди ставят капканы, чтобы добывать меха, другие - чтобы убивать
вредных зверей, а иные, сами не зная зачем, расставляют ловушки круглый
год. Так поступали и мальчики Бентона. Они не имели понятия о настоящей
ловле капканами и всегда делали одну и ту же ошибку: привязывали приманку
не к тому концу спуска. Эта ошибка до того выдавала поставленные ими
капканы, что всякая лиса, обладавшая хоть крупицей лисьего здравого
смысла, относилась к ним с величайшим презрением. Вокруг бентоновских
капканов всегда были три верных, предостерегающих лисиц признака: запах
железа, запах человеческих рук и запах человеческих ног. Запах ног скоро
пропал бы, но мальчики сами постоянно возобновляли его. Запах железа
оставался и еще усиливался после каждого дождя.
Домино знал все капканы, поставленные в горах. Он мог найти их в любое
время дня и ночи гораздо скорее, чем сами Бентоны. Он наведывался к
капканам каждый раз, когда проходил мимо. Осмотрев их на почтительном
расстоянии, он делал то, что не хуже человеческих слов выражало презрение
и насмешку. Даже у глупого сурка и коротколапого кролика - и у тех хватало
смекалки посмеяться над бентоновскими капканами. Ну, и Домино смеялся над
ними. Он никогда не забывал, проходя мимо, посмотреть на них и затем
оставить следы своего посещения на каком-нибудь камне или пне.
И вот как раз в это время Бэд Бентон узнал новый способ ловли
капканами. Один старый охотник с севера дал ему какой-то волшебный
тошнотворный состав из бобровой струи, анисового семени, глистогонного
масла и Других пахучих веществ. Он говорил, что нескольких капель этого
волшебного зелья достаточно, чтобы привлечь всех лисиц, усыпить в них
всякую осторожность и завлечь их в любую западню.
Захватив с собой чудесную склянку, молодой Бентон отправился в обход и
опрыскал из нее все свои капканы. Бывают запахи, которых человек почти не
замечает, - они для него словно тихий, едва слышный голос, а для лисицы
эти запахи гремят, как целый оркестр, ибо у лисиц есть чутье. Запах,
который противен человеку, может показаться лисице благоуханием роз,
сладчайшим фимиамом. Капли этого состава, попавшие на платье Бентона,
распространяли такую вонь, что лошади фыркали у себя в конюшне, а дома
отец предлагал ему пересесть на другой конец стола. Для изощренного чутья
Домино этот запах, доносимый ветром, был так же ясен, как облако дыма,
тянущееся от громадного костра, и он так же легко мог определить его
источник, как можно узнать место горниста по звуку горна или положение
водопада - по грохоту. Этот запах был слышен всюду и не возбуждал в Домино
никакого отвращения, а, напротив, тянул к себе, как огонек привлекает
путника, заблудившегося во мраке, или как волшебная музыка могла бы
заманить в лес какого-нибудь мечтателя. Выйдя на свою вечернюю охоту,
Домино тотчас поднял кверху нос, чтобы узнать, откуда доносится этот
запах, и пустился бегом по направлению к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21