ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
То и дело слышались громкие взрывы смеха.
– Участник взятия Зимнего дворца в семнадцатом, – кивнул на маленького, плешивого, розовощекого старичка Маляров. – Восемьдесят пять лет, а еще не утратил чувство юмора! Послушаешь его, так это он совершил революцию.
– Действительно брал Зимний?
– Врет, – отмахнулся Маляров. – Маразматические байки травит… Не удивлюсь, если однажды заявит, что он папа римский.
И тут они увидели Лукова с той самой худощавой девушкой, с которой тот сражался в настольный теннис. Невысокий, грузноватый критик изрядно вспотел, белая тенниска под мышками пошла мокрыми кругами, блестел круглый лоб, посверкивали капельки на лысине. В кармашке его тенниски розовел цветок. Увидев их, девушка замедлила шаги, что-то тихо произнесла. Луков недовольно ответил, тогда девушка резко повернулась и зашагала прочь. Критик тут же трусцой припустил за ней. С минуту они стояли у фонтана с золотыми рыбками и, по-видимому, препирались, а затем прямиком направились к Казакову и Малярову. Девушка на ходу вынула из полиэтиленового пакета толстую книгу в коричневом переплете.
– Вадим Федорович, познакомьтесь с поклонницей вашего таланта… – любезно проговорил Луков. Чувствовалось, как ему трудно было выдавить это из себя. И смотрел он чуть в сторону.
Девушка, явно смущаясь, протянула Казакову книгу. Это был его роман, написанный несколько лет назад. Под своим портретом он коротко написал размашистым почерком несколько слов, предварительно попросив девушку повторить имя и фамилию. Ее звали Зинаида Иванова. Во время этой процедуры Николай Луков со скучающим видом смотрел на играющих в настольный теннис.
– Я еще студенткой вам написала, Вадим Федорович, когда прочла ваш роман, – произнесла она. – Это было мое первое в жизни письмо писателю.
– Я вам ответил? – спросил Казаков.
Он не всегда имел возможность ответить, хотя и старался это делать. В конце концов, читательские отклики – это было, пожалуй, единственное, что всегда его поддерживало, вселяло уверенность в себе, он всегда ценил их и считался с мнением читателей.
– Я и не ждала от вас ответа, – улыбнулась Зина. – Я прочла очень много разных книг, а вот написать захотелось только вам. Большое вам спасибо за ваши романы… Мои подружки умрут от зависти, когда я покажу им ваш автограф!..
Маляров добродушно проговорил:
– Фолкнер получал письма со всех концов света и никогда никому не отвечал. Когда он умер, в его доме нашли большую комнату, всю забитую нераспечатанными письмами… И знаете, почему он их не читал? – Виктор Викторович обвел присутствующих хитрыми глазами. – В детстве он работал почтальоном и с тех пор возненавидел письма!
– Вы тоже подражаете Фолкнеру? – усмехнулся Луков.
– Я никому не подражаю, – ответил Вадим Федорович. – И не терплю эпигонов.
– Вадим Федорович, в пединституте моя курсовая была посвящена вашему творчеству, – сказала девушка.
– Зина учится в аспирантуре, – вставил Николай Евгеньевич.
– В моей будущей диссертации я целый раздел отвела вам, – продолжала Зина. – Но, к сожалению, я почти не нашла в библиографии материалов о вас.
– Сколько книг написали, а о вас почему-то критики не пишут, – проговорил Луков. – Как вы думаете, почему?
Казакову следовало бы промолчать: он-то отлично знал, почему о нем не пишут.
Когда Вадим Федорович все это напрямик выложил критику, тот, багровея, долго молчал, а потом взорвался:
– Не я один про них пишу! В любой газете, журнале можно встретить их имена. А почему? Потому что эти писатели сейчас самые видные в стране…
– Именно сейчас… – усмехнулся Казаков. – И вы искренне верите, что эти писатели и завтра, – он подчеркнул это слово, – будут видными и знаменитыми?
– Я уже говорил: Луков и подобные ему хвалят лишь тех, у кого власть и сила, – вставил Маляров. – Будь ты, Вадим, начальником, он и тебя бы хвалил.
– Придворный критик! – сказал Вадим Федорович. – А не боитесь, что потом вам за все, что вы написали, станет очень стыдно?
– Кто теперь читает критические статьи? – рассмеялся Виктор Викторович. – И потом, наши славословы-критики – закаленный народ! Сегодня хвалят, а завтра могут и отречься от своих кумиров… Если они зашатаются!
– Я напишу о вас, – с натугой улыбнулся Луков. У него даже пот выступил на лбу. – Обязательно напишу…
– Лучше не надо, – сказал Вадим Федорович. – Я вам, как критику, не верю.
Луков, кипя от злости, ушел с Зиной. Даже круглая спина его выражала возмущение.
– Кажется, ты нажил, Вадик, заклятого врага, – заметил Виктор Викторович. – Перед девчонкой выставил его дураком и приспособленцем.
– Да ну его к черту! – беспечно отмахнулся Казаков. – Никакой он не критик. Перепевает других, а своих мыслей нет.
С пристани донесся длинный басистый гудок, где-то в горах глухо громыхнуло, будто в пропасть скатился гигантский камень. Может, к ночи грозу натянет.
– Видел, как Лукова перекосило, когда ты книжку его цыпочке подписывал? – балагурил Виктор Викторович. – Взял бы, старичок, да и отбил ее у него? Как она на тебя смотрела! Мне даже завидно стало!
– Тебе, «гениальному» писателю? – не удержался и съехидничал Казаков. – На тебя это не похоже, Витя.
– Я ведь пишу фантастику, – добродушно заметил Маляров.
– Встретил я тут, Витя, одну девушку… – вдруг потянуло на откровенность Казакова. – Мелькнула, как то самое чудное мгновенье, и исчезла. До сих пор помню запах ее духов…
– А ты, старичок, романтик! – удивленно покосился на него Маляров.
– И чего она мне так запала в душу? – продолжал Вадим Федорович. – И видел-то ее минут пять, а вот забыть не могу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219
– Участник взятия Зимнего дворца в семнадцатом, – кивнул на маленького, плешивого, розовощекого старичка Маляров. – Восемьдесят пять лет, а еще не утратил чувство юмора! Послушаешь его, так это он совершил революцию.
– Действительно брал Зимний?
– Врет, – отмахнулся Маляров. – Маразматические байки травит… Не удивлюсь, если однажды заявит, что он папа римский.
И тут они увидели Лукова с той самой худощавой девушкой, с которой тот сражался в настольный теннис. Невысокий, грузноватый критик изрядно вспотел, белая тенниска под мышками пошла мокрыми кругами, блестел круглый лоб, посверкивали капельки на лысине. В кармашке его тенниски розовел цветок. Увидев их, девушка замедлила шаги, что-то тихо произнесла. Луков недовольно ответил, тогда девушка резко повернулась и зашагала прочь. Критик тут же трусцой припустил за ней. С минуту они стояли у фонтана с золотыми рыбками и, по-видимому, препирались, а затем прямиком направились к Казакову и Малярову. Девушка на ходу вынула из полиэтиленового пакета толстую книгу в коричневом переплете.
– Вадим Федорович, познакомьтесь с поклонницей вашего таланта… – любезно проговорил Луков. Чувствовалось, как ему трудно было выдавить это из себя. И смотрел он чуть в сторону.
Девушка, явно смущаясь, протянула Казакову книгу. Это был его роман, написанный несколько лет назад. Под своим портретом он коротко написал размашистым почерком несколько слов, предварительно попросив девушку повторить имя и фамилию. Ее звали Зинаида Иванова. Во время этой процедуры Николай Луков со скучающим видом смотрел на играющих в настольный теннис.
– Я еще студенткой вам написала, Вадим Федорович, когда прочла ваш роман, – произнесла она. – Это было мое первое в жизни письмо писателю.
– Я вам ответил? – спросил Казаков.
Он не всегда имел возможность ответить, хотя и старался это делать. В конце концов, читательские отклики – это было, пожалуй, единственное, что всегда его поддерживало, вселяло уверенность в себе, он всегда ценил их и считался с мнением читателей.
– Я и не ждала от вас ответа, – улыбнулась Зина. – Я прочла очень много разных книг, а вот написать захотелось только вам. Большое вам спасибо за ваши романы… Мои подружки умрут от зависти, когда я покажу им ваш автограф!..
Маляров добродушно проговорил:
– Фолкнер получал письма со всех концов света и никогда никому не отвечал. Когда он умер, в его доме нашли большую комнату, всю забитую нераспечатанными письмами… И знаете, почему он их не читал? – Виктор Викторович обвел присутствующих хитрыми глазами. – В детстве он работал почтальоном и с тех пор возненавидел письма!
– Вы тоже подражаете Фолкнеру? – усмехнулся Луков.
– Я никому не подражаю, – ответил Вадим Федорович. – И не терплю эпигонов.
– Вадим Федорович, в пединституте моя курсовая была посвящена вашему творчеству, – сказала девушка.
– Зина учится в аспирантуре, – вставил Николай Евгеньевич.
– В моей будущей диссертации я целый раздел отвела вам, – продолжала Зина. – Но, к сожалению, я почти не нашла в библиографии материалов о вас.
– Сколько книг написали, а о вас почему-то критики не пишут, – проговорил Луков. – Как вы думаете, почему?
Казакову следовало бы промолчать: он-то отлично знал, почему о нем не пишут.
Когда Вадим Федорович все это напрямик выложил критику, тот, багровея, долго молчал, а потом взорвался:
– Не я один про них пишу! В любой газете, журнале можно встретить их имена. А почему? Потому что эти писатели сейчас самые видные в стране…
– Именно сейчас… – усмехнулся Казаков. – И вы искренне верите, что эти писатели и завтра, – он подчеркнул это слово, – будут видными и знаменитыми?
– Я уже говорил: Луков и подобные ему хвалят лишь тех, у кого власть и сила, – вставил Маляров. – Будь ты, Вадим, начальником, он и тебя бы хвалил.
– Придворный критик! – сказал Вадим Федорович. – А не боитесь, что потом вам за все, что вы написали, станет очень стыдно?
– Кто теперь читает критические статьи? – рассмеялся Виктор Викторович. – И потом, наши славословы-критики – закаленный народ! Сегодня хвалят, а завтра могут и отречься от своих кумиров… Если они зашатаются!
– Я напишу о вас, – с натугой улыбнулся Луков. У него даже пот выступил на лбу. – Обязательно напишу…
– Лучше не надо, – сказал Вадим Федорович. – Я вам, как критику, не верю.
Луков, кипя от злости, ушел с Зиной. Даже круглая спина его выражала возмущение.
– Кажется, ты нажил, Вадик, заклятого врага, – заметил Виктор Викторович. – Перед девчонкой выставил его дураком и приспособленцем.
– Да ну его к черту! – беспечно отмахнулся Казаков. – Никакой он не критик. Перепевает других, а своих мыслей нет.
С пристани донесся длинный басистый гудок, где-то в горах глухо громыхнуло, будто в пропасть скатился гигантский камень. Может, к ночи грозу натянет.
– Видел, как Лукова перекосило, когда ты книжку его цыпочке подписывал? – балагурил Виктор Викторович. – Взял бы, старичок, да и отбил ее у него? Как она на тебя смотрела! Мне даже завидно стало!
– Тебе, «гениальному» писателю? – не удержался и съехидничал Казаков. – На тебя это не похоже, Витя.
– Я ведь пишу фантастику, – добродушно заметил Маляров.
– Встретил я тут, Витя, одну девушку… – вдруг потянуло на откровенность Казакова. – Мелькнула, как то самое чудное мгновенье, и исчезла. До сих пор помню запах ее духов…
– А ты, старичок, романтик! – удивленно покосился на него Маляров.
– И чего она мне так запала в душу? – продолжал Вадим Федорович. – И видел-то ее минут пять, а вот забыть не могу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219