ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
– кисло улыбнулась Ирина Тихоновна и даже провела ладонью по лбу. – Я учу, как жить, великого знатока нашей современной жизни! Непризнанного классика!
– Что еще ты хотела мне сказать? – холодно спросил Казаков. Ему надоело это бесполезное препирательство. И он тоже удивлялся: чего это на нее сегодня нашло?
– Ты не возражаешь, если я завтра увезу отсюда стереосистему «Сони»? – отводя глаза в сторону, спросила она. – У тебя все-таки остается машина.
– Бери из дома все, что хочешь, – равнодушно заметил он. Ему вдруг стало скучно; если до сей поры ее слова не то чтобы его больно ранили, но, по крайней мере, задевали за живое, то сейчас все скользило мимо.
– Оля будет против, но ты, пожалуйста, скажи ей, что с первого же гонорара купишь другую, более современную… Сейчас в моде такие переносные комбайны.
– Скажу…
– И еще одно… – Ирина Тихоновна замялась. – Ты не дашь мне четыре тысячи? Мы с Ильей решили поменять его «Москвич» на последнюю модель «Жигулей»? «Семерка», что ли? Ну, знаешь, такие, с пластмассовым бампером?
– Не знаю… Деньги я смогу тебе дать лишь после Нового года.
– Ну вот и все, – сказала она с явным облегчением. – Хорошо, что мы понимаем друг друга с полуслова… Я думаю, мы сможем остаться хорошими друзьями…
– Я так не думаю, – резко ответил он.
Она повертела пачку сигарет в руках, хотела закурить, но, взглянув на Вадима Федоровича, снова убрала ее в сумочку. Чай она так и не выпила, молча смотрела в окно, за которым колыхалась осенняя ленинградская ночь с тусклыми огнями за Фонтанкой. И он вдруг как бы по-новому увидел свою бывшую жену: женственность еще сохранилась в ее фигуре, осанке, но лицо приобрело новые, жесткие черты. Уголки губ опустились, отчего выражение круглого лица сделалось усталым, недовольным, в глазах появился не свойственный ей раньше холодный блеск. Былая женственная мягкость, которая больше всего привлекала Казакова в жене, уступила место мужскому волевому началу. Вспоминая Илью Федичева, стоявшего полураздетым, с подсвечником в руке на подоконнике в мастерской на Литейном, его отвислую безвольную нижнюю губу, женственную округлость расплывшейся фигуры, Вадим Федорович подумал, что в новой, по-видимому Ириной созданной, семье главой будет она сама. Это для Казакова был самый ненавистный тип семьи: глупая активная жена и муж-подкаблучник, смотрящий ей в рот…
– Ты сам понимаешь, оставаться мне здесь неудобно… – поднимаясь с желтой деревянной табуретки, сказала Ирина Тихоновна.
– Как будто я тебя задерживаю…
Скрипнула дверь, и показалась растрепанная светловолосая голова дочери.
– Милые родители, – пропела она, – а как нас, своих бедных деток, будете делить?
– Вы с Андреем уже выбрали, с кем вам быть, – сухо сказала Ирина Тихоновна.
– Для Андрея это будет такой удар! – притворно закатила вверх глаза Оля. – Он не поверил, что ты на это всерьез решилась…
– Не придуривайся! – грубо заметила мать. – И тебе и Андрею наплевать на меня.
– Зачем ты так, мама? – укоризненно посмотрела на нее Оля. – Мы тебя тоже любим…
– Тоже… – покачала головой Ирина Тихоновна.
– А этот твой толстячок… Федичев не будет нас с Андрюшей обижать, если мы приедем к вам в гости? – детским голоском спросила Оля. Вадим Федорович с трудом сдержался, чтобы не прыснуть: очень уж у нее была при этом уморительная рожица.
– Чуть не забыла, – метнув на нее сердитый взгляд, вспомнила Ирина Тихоновна и полезла в кожаную сумочку. – Вот, подпиши заявление. И еще вот эту бумагу…
Вадим Федорович пошел в кабинет и, не читая, – он даже очки не надел, – подмахнул оба отпечатанных на машинке листка.
Ирина Тихоновна аккуратно сложила их, спрятала в сумочку, потом повернулась к дочери:
– Ты думаешь, я была счастлива с твоим отцом? Это вам нравилось, что он не влезает в ваши ребячьи дела, а каково было мне? Он и моими делами никогда не интересовался…
– Папа очень много работает… – вставила дочь.
– Я хочу хотя бы чуточку обыкновенного бабьего счастья, – продолжала Ирина Тихоновна. – И не вам меня осуждать за это… – Она все-таки не выдержала и заплакала.
Оля подошла к матери, достала из кармана ситцевого халатика платок, протянула ей.
– Мама, будь счастлива, – совсем другим, проникновенным голосом произнесла дочь.
Ирина Тихоновна привлекла ее к себе и еще сильнее зарыдала. Оля молча гладила мать по пепельным волосам, вытирала тыльной стороной ладони слезы на ее щеках.
– Боже, сейчас вся краска потечет! – спохватилась Ирина Тихоновна и, отстранив дочь, принялась в прихожей у овального зеркала приводить себя в порядок.
Вадим Федорович ушел в свой кабинет и осторожно притворил за собой дверь…
Вот так, без скандала и трагедии, окончательно ушла из его жизни Ирина Тихоновна Головина…
А за окном падал и падал крупный снег, уже не видно улицы, домов, деревьев – сплошная мохнатая шевелящаяся белая масса. И такое ощущение, будто ты один в этом белом мире. В этом медленном снежном падении растаяли герои романа, движение хлопьев приковало к себе все его внимание. Неумолимое упорядоченное движение. Так, наверное, двигались на завоевание мира полчища Александра Македонского, так катились на Русь татаро-монгольские орды. Одна снежинка сама по себе – ничто, а когда их несчетное множество – это лавина, способная покрыть собой все окрест…
* * *
Будто издалека донесся телефонный звонок. В городе долго один на один с собой и природой не останешься… Это в Андреевке нет телефона, всегда можно пойти в лес и окунуться в одиночество… Одинокий волк… Так назвала его бывшая жена. А известно ли ей, что одиночество просто иногда необходимо ему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219
– Что еще ты хотела мне сказать? – холодно спросил Казаков. Ему надоело это бесполезное препирательство. И он тоже удивлялся: чего это на нее сегодня нашло?
– Ты не возражаешь, если я завтра увезу отсюда стереосистему «Сони»? – отводя глаза в сторону, спросила она. – У тебя все-таки остается машина.
– Бери из дома все, что хочешь, – равнодушно заметил он. Ему вдруг стало скучно; если до сей поры ее слова не то чтобы его больно ранили, но, по крайней мере, задевали за живое, то сейчас все скользило мимо.
– Оля будет против, но ты, пожалуйста, скажи ей, что с первого же гонорара купишь другую, более современную… Сейчас в моде такие переносные комбайны.
– Скажу…
– И еще одно… – Ирина Тихоновна замялась. – Ты не дашь мне четыре тысячи? Мы с Ильей решили поменять его «Москвич» на последнюю модель «Жигулей»? «Семерка», что ли? Ну, знаешь, такие, с пластмассовым бампером?
– Не знаю… Деньги я смогу тебе дать лишь после Нового года.
– Ну вот и все, – сказала она с явным облегчением. – Хорошо, что мы понимаем друг друга с полуслова… Я думаю, мы сможем остаться хорошими друзьями…
– Я так не думаю, – резко ответил он.
Она повертела пачку сигарет в руках, хотела закурить, но, взглянув на Вадима Федоровича, снова убрала ее в сумочку. Чай она так и не выпила, молча смотрела в окно, за которым колыхалась осенняя ленинградская ночь с тусклыми огнями за Фонтанкой. И он вдруг как бы по-новому увидел свою бывшую жену: женственность еще сохранилась в ее фигуре, осанке, но лицо приобрело новые, жесткие черты. Уголки губ опустились, отчего выражение круглого лица сделалось усталым, недовольным, в глазах появился не свойственный ей раньше холодный блеск. Былая женственная мягкость, которая больше всего привлекала Казакова в жене, уступила место мужскому волевому началу. Вспоминая Илью Федичева, стоявшего полураздетым, с подсвечником в руке на подоконнике в мастерской на Литейном, его отвислую безвольную нижнюю губу, женственную округлость расплывшейся фигуры, Вадим Федорович подумал, что в новой, по-видимому Ириной созданной, семье главой будет она сама. Это для Казакова был самый ненавистный тип семьи: глупая активная жена и муж-подкаблучник, смотрящий ей в рот…
– Ты сам понимаешь, оставаться мне здесь неудобно… – поднимаясь с желтой деревянной табуретки, сказала Ирина Тихоновна.
– Как будто я тебя задерживаю…
Скрипнула дверь, и показалась растрепанная светловолосая голова дочери.
– Милые родители, – пропела она, – а как нас, своих бедных деток, будете делить?
– Вы с Андреем уже выбрали, с кем вам быть, – сухо сказала Ирина Тихоновна.
– Для Андрея это будет такой удар! – притворно закатила вверх глаза Оля. – Он не поверил, что ты на это всерьез решилась…
– Не придуривайся! – грубо заметила мать. – И тебе и Андрею наплевать на меня.
– Зачем ты так, мама? – укоризненно посмотрела на нее Оля. – Мы тебя тоже любим…
– Тоже… – покачала головой Ирина Тихоновна.
– А этот твой толстячок… Федичев не будет нас с Андрюшей обижать, если мы приедем к вам в гости? – детским голоском спросила Оля. Вадим Федорович с трудом сдержался, чтобы не прыснуть: очень уж у нее была при этом уморительная рожица.
– Чуть не забыла, – метнув на нее сердитый взгляд, вспомнила Ирина Тихоновна и полезла в кожаную сумочку. – Вот, подпиши заявление. И еще вот эту бумагу…
Вадим Федорович пошел в кабинет и, не читая, – он даже очки не надел, – подмахнул оба отпечатанных на машинке листка.
Ирина Тихоновна аккуратно сложила их, спрятала в сумочку, потом повернулась к дочери:
– Ты думаешь, я была счастлива с твоим отцом? Это вам нравилось, что он не влезает в ваши ребячьи дела, а каково было мне? Он и моими делами никогда не интересовался…
– Папа очень много работает… – вставила дочь.
– Я хочу хотя бы чуточку обыкновенного бабьего счастья, – продолжала Ирина Тихоновна. – И не вам меня осуждать за это… – Она все-таки не выдержала и заплакала.
Оля подошла к матери, достала из кармана ситцевого халатика платок, протянула ей.
– Мама, будь счастлива, – совсем другим, проникновенным голосом произнесла дочь.
Ирина Тихоновна привлекла ее к себе и еще сильнее зарыдала. Оля молча гладила мать по пепельным волосам, вытирала тыльной стороной ладони слезы на ее щеках.
– Боже, сейчас вся краска потечет! – спохватилась Ирина Тихоновна и, отстранив дочь, принялась в прихожей у овального зеркала приводить себя в порядок.
Вадим Федорович ушел в свой кабинет и осторожно притворил за собой дверь…
Вот так, без скандала и трагедии, окончательно ушла из его жизни Ирина Тихоновна Головина…
А за окном падал и падал крупный снег, уже не видно улицы, домов, деревьев – сплошная мохнатая шевелящаяся белая масса. И такое ощущение, будто ты один в этом белом мире. В этом медленном снежном падении растаяли герои романа, движение хлопьев приковало к себе все его внимание. Неумолимое упорядоченное движение. Так, наверное, двигались на завоевание мира полчища Александра Македонского, так катились на Русь татаро-монгольские орды. Одна снежинка сама по себе – ничто, а когда их несчетное множество – это лавина, способная покрыть собой все окрест…
* * *
Будто издалека донесся телефонный звонок. В городе долго один на один с собой и природой не останешься… Это в Андреевке нет телефона, всегда можно пойти в лес и окунуться в одиночество… Одинокий волк… Так назвала его бывшая жена. А известно ли ей, что одиночество просто иногда необходимо ему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219