Он смотрел в небо. Правый глаз у него стал вдвое меньше левого. Я не знаю, о чем Гарик думал, но злости на его лице не было. До нас доносились голоса ребят. Они наконец перевернули лодки и ладонями вычерпывали воду. Гриб для этого дела не пожалел свою любимую кепку. Поддевал сразу полведра воды и выплескивал за борт. Мальчишка, которого Федя назвал Карпом, поплыл за веслами. Они виднелись невдалеке.
Голоса были раздраженные. Ребята дружно ругали Свища. А тот угрюмо огрызался. К его лодке подплыла палка, которой он ударил Сороку. Свищ подобрал ее и положил на сиденье. Вычерпав воду, ребята отправились в свою деревню. Гарика никто не окликнул, да и сам он не смотрел в их сторону.
Карп и Свищ оказались в одной лодке. Мы не слышали, о чем они говорили, лодки уже удалились на порядочное расстояние. Но мы видели, как вдруг Карп встал и шагнул к Свищу. Тот схватился за палку, но было поздно: Карп изо всей силы ударил его. Свищ не удержался на корме и свалился в воду. Карп поднял его палку и запустил в озеро.
Гриб, он сидел на другой лодке, скорчился на носу и прикрылся своей мокрой кепкой. Я ожидал, что и его сбросят, но обошлось. Хитрый Гриб вывернулся. Уж если кто и виноват больше всех, то Федя. Это он подбил ребят против Сороки. А теперь сидит помалкивает. Я не я и моя хата с краю.
Гарик сказал, что ему не хочется идти к Феде. Я стал уговаривать, чтобы он пожил с нами.
— А это удобно? — спросил он.
Я сказал, что если не хочет в комнате, то мы с ним можем прекрасно спать в сарае. Нужно только сухого сена достать. И крышу подлатать. Толь на чердаке есть. Гарик молчал, и я понял: он ждет, что скажет Аленка.
— Мне все равно, что на троих, что на четверых готовить, — сказала она.
— Я умею уху варить, — сказал Гарик.
— У меня две подушки, — сказал я. — Одну тебе.
Гарик сел и подышал носом. Кровь больше не шла. Зато глаз стал крошечным. Гарик был совсем не похож на себя. Крепко Сорока отделал его. Наверное, и в самом деле занимался боксом. Швырял их всех за борт, как хотел.
Наша лодка мягко ткнулась в берег. Солнце играло на озере. Было тихо. Деревья не шелохнутся. Ничто не напоминало о сражении, которое только что разыгралось на озере. Природа объявила тихий час.
Глава двадцать восьмая
Мы стали приводить наш старый сарай в порядок. Чего только не было в нем! Слежавшиеся опилки и щепки, истлевшее тряпье, ржавые железяки, пустые банки. Нашли две пары лаптей. Лапти были новые. Я хотел их выбросить, но Гарик повесил на крюк.
— Историческая ценность, — сказал он.
Самой интересной находкой была диухпудовая гиря, которую мы нашли в щепках. Она заржавела, но это не беда, можно песком отчистить. Мы тут же с Гариком стали выжимать эту гирю. Я с трудом поднял ее до пояса. Гарик двумя руками выжал три раза. Когда он бросил гирю на землю, она глухо охнула.
Потом мы стали латать крышу. Разрезали толь на длинные куски и прибивали гвоздями к замшелой дранке. Нам казалось, что мы отремонтировали всю крышу, но когда спустились вниз, то увидели великое множество мелких дырочек.
— Их за год не заткнешь, — сказал Гарик.
— Ночью звезды сюда будут заглядывать. — Аленка вздохнула.
— А дождь? — спросил я.
— Не сахарные — не растаем, — ответил Гарик.
Я вспомнил, что, возвращаясь с Гариком и Федей с острова, когда у нас лодку отобрал Сорока, видел на лужайке стог. В нем сена было еще порядочно. От нашего дома до стога километра полтора. Захватив веревки и велосипед, мы отправились за сеном. На велосипеде поехал я. Гарик и Аленка — пешком.
В сарае с сеном стало сразу уютно, запахло душистыми травами. Сено было сухое, желтоватое. Мы навалили его в углу. Сначала нам показалось, что сена хватит, но, повалявшись на нем, решили сделать вечером еще один рейс. Сено умялось, осело. Мы втроем лежали на душистой подстилке. Солнце нагрело крышу. В желтых столбиках света струилась пыль. В дверную щель просунулась голова кролика. Кролик встал на задние лапы и посмотрел на нас. Мы с Гариком для них вырыли неподалеку от сарая нору. Туда тоже натолкали сена. Кажется, кроликам понравилось новое жилище.
— Где-то сейчас Славка? — сказал Гарик.
— Поехал бы с ними — твой нос был бы цел… — усмехнулась Аленка.
— Дело не в носе, — сказал я.
— У меня такое впечатление, — сказал Гарик, — будто я все это когда-то видел… И озеро, и лес, и ваш старый дом…
— Ты ведь поэт, — сказала Аленка.
— Я серьезно, — ответил Гарик.
— Я бы съела сейчас мороженое, — сказала Аленка. — Пломбир.
— А в Риге я был, — сказал Гарик. — Давно… Хотел юнгой на корабль…
— Ничего не вышло? — спросил я.
— Может, и вышло, если бы… — Гарик замолчал.
История, которую рассказал Гарик
— Я из пионерского лагеря убежал. Там пионервожатый такой тип был,.. Мы с ним подрались. Он, конечно, здоровый, студент первого курса. В общем, я удрал. Захотелось попутешествовать. Я тогда в шестой перешел. Мечтал стать юнгой. Пятнадцатилетним капитаном… Махнул в Прибалтику…
— Без билета? — спросила Аленка.
— Я сказал, что отстал от ребят, мол, у нас экскурсия в Ригу. Поверили. Всю Прибалтику исколесил. Из Риги подался в Таллин, Пяриу, потом в Калининград. Мне сказали, что там стоит на рейде китобойная флотилия «Слава». Не взяли меня на корабль. Даже на рыболовный сейнер не взяли. Там хватает мальчиков с десятилетним образованием. Денег у меня не было, но с голоду не умер. Матросы и рыбаки кормили. А боцман с китобойной флотилии сто рублей дал. На обратный билет. Только я не поехал обратно. А деньги истратил.
Сижу в Калининграде в зоопарке, смотрю на медведей. Они друг с дружкой играют. Есть там в зоопарке скелет кашалота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64