Медведица может прийти сюда по нашим следам…
— Заберусь на сосну, погляжу, где они, — сказал я и поплевал на ладони.
— И я с тобой, — сказала Аленка.
Я забрался на первый сук и протянул ей руку. Укрывшись в ветвях, мы стали ждать.
Скоро они пришли. Не медведица и медвежата, а Гарик и Сорока. Я хотел им крикнуть, что мы здесь, на сосне, но Аленка приложила палец к губам: мол, помолчи!
— Теперь они смылись, — сказал Сорока.
Гарик переступил с ноги на ногу, потрогал рукой колено.
— На березу налетел…
— Ты видел ее?
— Стояла на дыбах у дерева и слизывала муравьев… В полсосны ростом.
— Это ты загнул, — сказал Сорока. — Таких медведей у нас не бывает.
— В общем, огромная…
— Я заметил ее, когда стала лапой нос трогать.
— Ноги сами понесли… О березу стукнулся и только очухался.
— Первый раз увидел настоящего медведя, — сказал Сорока. — Я тоже побежал бы…
— Не побежал ведь?
— Слышал, как она чихала и лупила себя лапой по морде? Ей муравьи весь нос залепили, вот и не учуяла нас. А если бы медвежата закричали, — пиши пропало!
— Не надо было бежать, — думая о своем, сказал Гарик.
— Бывает…
— Я испугался, Сорока… — с трудом выговорил Гарик. — Струсил.
— В другой раз не побежишь, — сказал Сорока. Они замолчали. Слышно было, как Гарик вздохнул. Под ногой треснул сучок.
— Куда же они, черти, подевались?
— Она тебе нравится? — спросил Гарик.
— В этом лесу и заблудиться можно, — сказал Сорока.
Гарик привалился плечом к сосне, и я увидел сквозь ветви его макушку. Сорока стоял у трухлявого пня и смотрел в другую сторону.
— Я как в первый раз увидел ее… — сказал Гарик.
— Красивая девчонка.
— Тебе она тоже нравится.
— Чудак, — сказал Сорока.
Я взглянул на Аленку. Она обняла рукой ствол и прижалась к желтоватой коре щекой. Я понял, что откликаться не стоит. Надо было сразу, а теперь поздно: скажут, подслушивали.
— С ней, понимаешь, можно по-настоящему… — продолжал Гарик.
— Можно, — сказал Сорока.
— Я знаю, ты ей нравишься…
— Перестань трепаться, — сказал Сорока.
Они замолчали. Потом Сорока сказал:
— Меня звал к себе погостить знакомый летчик. Рыбачит у нас второй год. Понравилось. Это мы его сюда пригласили. Твоего отца хорошо знал, вместе воевали. Он вчера уехал… Да ты его видел: тот самый, который уху хлебал… Он живет в Ленинграде.
— Славка должен приехать…
— Оставайся, — сказал Сорока. — А потом к летчику поедем.
— Уеду я, — сказал Гарик.
— Ну и зря. Живи у нас до школы, На острове.
— А ваш устав?
— Ты теперь наш…
— А Сергей?
Я даже дыхание задержал: неужели откажет?
— Коля за него поручился… — ответил Сорока. — И я тоже.
Они помолчали. У меня затекла нога, и я пошевелился. Вниз посыпались кора, но они ничего не заметили.
— Я думал, вы дурака валяете, а у вас вон что… И давно мы им помогаете?
— Вот оборудуем площадку для вертолета…
— Летал с ними? — спросил Гарик.
— За волками раз охотились…
Гарик отломал от нашей ели нижний сук.
— Как ты думаешь, она еще там? — спросил он.
— Ты про кого?
— Я подойду к ней… — сказал Гарик.
— Спятил?
— Я только посмотрю на нее.
— Здесь не зоопарк!
— Я подойду, — упрямо сказал Гарик.
Они посмотрели друг другу в глаза. Гарик сунул под мышку палку и пошел к берлоге. Сорока смотрел ему вслед. Его лицо было освещено косым лучом солнца. Мне показалось, что он смеется.
— Ты не найдешь, — сказал Сорока. — Пошли вдвоем.
— Как хочешь, — сказал Гарик.
Когда они скрылись за деревьями, мы спустились вниз. Я взглянул на Аленку. Она смотрела в ту сторону, куда ушли мальчишки. Я не стал ее ни о чем спрашивать. А что, если Аленке нравятся оба? Мне они тоже нравятся. Если уедет Гарик в Москву, я буду скучать. А без Президента сразу опустеет озеро. И остров.
Я слышал весь разговор и понял, что они теперь друзья. Эти так не похожие друг на друга парни. Сорока два года искал его. И вот нашел. Я бы тоже хотел иметь такого друга, как Гарик. И такого, как Сорока. Они пошли в логово медведицы. А я ни за что бы не пошел. На медвежат я бы не прочь еще раз взглянуть, а на медведицу, которая ростом в полсосны… лучше не надо! А они вот пошли. И нет у них никакого оружия, даже перочинного ножа. А что, если на этот раз медведица их заметит? Или медвежата закричат?
Наверное, об этом подумала и Аленка. Она схватила меня за руку и спросила:
— Ты ничего не слышишь?
— Думаешь, напала на них?
Мы прислушались. Из бора доносился негромкий треск, будто кто-то нарочно ломал сухие ветки. Закричала и сразу умолкла сорока. Кто-то два раза жалобно сказал: «Бьють-бьють, бьють-бьють!» — и умолк. Птица какая-то. Незнакомая. Я давно приглядывался к сорокам. Нравятся мне эти птицы. Не назойливы, как вороны, и гораздо красивее. А когда сорока через лес летит, — одно удовольствие посмотреть. Ее полет напоминает движение волны: вверх-вниз. Я люблю смотреть, когда сорока летит. А вдруг разъяренная медведица напала на них? Но сороки молчат. Когда опасность, — они кричат. Я почувствовал, как мой страх перед медведем прошел. Стоять под елью и ждать у моря погоды не было больше сил. Я перестал бояться медведицу. Схватив с земли толстый сук с острым концом, я побежал к лесу. Втроем мы как-нибудь отобьемся от зверя. Зацепившись за корягу, я упал, но тут же вскочил и, не чувствуя боли, помчался вперед. У деревьев я остановился перевести дух.
— Ты помнишь то место? — спросила Аленка. Она бежала за мной.
— Найдем, — сказал я.
Мы услышали голоса. Меж стволов мелькнула клетчатая рубаха Сороки. Вот они вышли на открытое место, и я облегченно вздохнул: оба целы и невредимы. И лица веселые, словно только что вышли из цирка, где увидели веселое представление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64