По опыту я знал, что Тос никогда добродушно не относился к весёлым шуткам о появившемся у него с некоторых пор брюшке. В последний раз, когда я сделал ему замечание по этому поводу, он — тогда ещё несмышленый ребёнок — ответил мне в таких выражениях, которыми я, человек взрослый, с удовольствием пополнил свой словарный запас. Но сейчас, хотя на мгновение взгляд его стал тоскливым, он улыбнулся мне ещё более ангельской улыбкой, чем прежде.— Да, мне кажется, я опять немного прибавил в весе, — мягко сказал он. — Видно, придётся вплотную заняться физическими упражнениями, пока я здесь отдыхаю. Не хочешь ли присесть, Берти? — Он поднялся с кресла. — Должно быть, ты устал после долгой дороги. Я принесу тебе подушку. У тебя есть сигареты? И спички? Если надо, я могу быстренько сбегать за ними в курительную комнату. А может, ты хочешь выпить какой-нибудь прохладительный напиток?Можете мне поверить, я был поражён, дальше некуда. Несмотря на рассказ тёти Делии, мне не верилось, что в отношении великого пакостника к ближним могли произойти такие сенсационные перемены. Однако я не сдался.— Ты всё ещё учишься в своей никудышной школе? — спросил я.Возможно, Тос был непроницаем для шуток о embonpoint, но мне казалось невероятным, что он ради денег пропустит мимо ушей шпильку в адрес его alma mater. Я ошибся. Видимо, решимость моего кузена заработать пятёрку была непоколебимой. Он просто покачал головой.— Я оттуда ушёл. С осени буду учиться в Ревенхэрсте.— Там носят академические шапочки с плоским квадратным верхом?— Да.— С розовыми кисточками?— Да.— Представляю, каким ослом ты будешь выглядеть! — сказал я и весело рассмеялся, хотя, по правде говоря, у меня уже не было особой надежды на успех.— Ещё бы! — воскликнул он и рассмеялся ещё веселее, чем я.— Академическая шапочка!— Ха, ха!— Розовая кисточка!— Ха, ха!Я бросил это дело.— Ну, пока-пока, — мрачно произнёс я и вышел из беседки.Через несколько дней я понял, что Тос заболел куда серьёзнее, чем я предполагал. Ребёнок был просто безнадёжен.Плохие новости сообщил мне мистер Анструтер.— О, мистер Вустер, — сказал он, встретив меня на лестнице, когда я спускался в сад, как следует подкрепившись завтраком. — Вы были так любезны, что проявили интерес к организованному мною соревнованию на приз за Хорошее Поведение.— О, а?— Помнится, я объяснил вам мою систему оценок. Ну так вот, сегодня утром я вынужден был внести в неё некоторые коррективы. Этого потребовали обстоятельства. Совершенно случайно я увидел, как племянник нашей хозяйки, Томас, возвращается домой усталый и весь в пыли. Я спросил, почему он на ногах в столь ранний час — дело было задолго до завтрака, — и ребёнок ответил, что слышал, как вы вчера выразили сожаление по поводу своей забывчивости, поскольку не перевели из Лондона в Бринкли-корт «Спортивные новости», и поэтому он ходил на вокзал, — а это больше трёх миль в один конец, — чтобы купить вам газету.Старикан поплыл перед моими глазами. Неожиданно я увидел двух мистеров Анструтеров, которые колебались, как туман.— Что?!— Я понимаю ваши чувства, мистер Вустер. Более того, я глубоко ценю их. Редко когда можно встретить доброту и отзывчивость в сердце современного ребёнка. Я был так тронут его удивительным поступком, что допустил отклонение от своей системы и наградил его пятнадцатью лишними баллами.— Пятнадцатью!— Вообще-то вы, конечно, правы. Пусть будет двадцать. Как вы сами справедливо заметили, это — круглая, ровная цифра.Он засеменил в направлении курительной комнаты, а я отправился на поиски тёти Делии.— Тётя Делия! — воскликнул я. — Дело принимает угрожающий оборот.— Можно подумать, я не в курсе, — мрачно произнесла моя родственница. — Знаешь, что произошло? Этот жулик Снэттишэм, которого давно пора выкинуть из всех его клубов, предложил Бонзо десять шиллингов, если он хлопнет бумажным пакетом за спиной мистера Анструтера во время завтрака. Хвала всевышнему, любовь чистой женщины победила и на этот раз. Мой дорогой Бонзо многозначительно поглядел на негодяя, повернулся и ушёл. Зато теперь окончательно стало ясно, какая тяжёлая борьба нам предстоит.— Куда тяжелее, чем ты думаешь, — вздохнул я и передал ей свой разговор с мистером Анструтером.Она была ошеломлена. Можно сказать, поражена ужасом.— И это сделал Томас?— Тос собственной персоной.— Прошагал шесть миль, чтобы купить тебе газету?— Шесть с небольшим.— Наглый щенок! Великие небеса, Берти, ты понимаешь, что теперь он каждый день будет творить Добрые Дела? Неужели его никак нельзя остановить?— Не знаю, тётя Делия. Честно признаться, я совсем сбит с толку. По-моему, нам остаётся один выход: послать за Дживзом.— Давно пора, — не очень любезно заявила моя тётушка, — Тебе следовало сделать это с самого начала. Телеграфируй ему немедленно.
* * *
Дживз — малый, что надо. У него золотое сердце высшей пробы. Другой бы на его месте, получив телеграмму, вызывающую его из отпуска, поднялся бы на дыбы, и всё такое. Но к Дживзу это не относится. На следующий же день, бронзовый от загара и пышущий здоровьем, он приехал в Бринкли-корт, и я без промедления изложил ему суть дела.— Вот такие пироги, Дживз, — заключил я, перечислив вышеупомянутые факты. — Тебе придётся поднапрячься, как никогда. Сейчас иди отдыхать, а вечером, слегка перекусив, удались в уединённое место и начинай шевелить мозгами. Тебе понадобятся какие-нибудь возбуждающие блюда или напитки на обед? Такие, знаешь ли, которые подхлестнут твои старые, добрые мозги? Скажи, чего ты хочешь, и у тебя всё будет.— Большое спасибо, сэр, но я уже составил план, который, как мне кажется, поможет решить данную проблему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73