(Красиво сказано, но словно не из этой истории!) У Азнавура была возможность раз и навсегда со мной разобраться, но он ею не воспользовался, теперь моя очередь.
И что это у злодеев принято разглагольствовать над поверженным, но неуничтоженным врагом о своей исключительности и гениальности? Нет, я, конечно, не против, что благодаря этой человеческой слабости остался жив, просто интересно. Сколько мне ни рассказывал Серогор о своих приключениях, обязательно его врагов в кульминационный момент на ля-ля тянуло. Вот и мой противник не стал исключением, наверное, это просто правила жанра.
Интересно, а в этих самых правилах сказано, что герои средней положительности (то есть я) тоже обладают такой вредной привычкой? Если да, то я решительно настроен их изменить. Я тоже расскажу противнику, как ловко и виртуозно я его обведу вокруг пальца, какими заклинаниями воспользуюсь и где именно он будет неправ. Но это все я сделаю лишь после того, как удостоверюсь, что передо мной окончательно и бесповоротно мертвый Азнавур, и ни секундой раньше. Знаю я этих типов, так и норовят в последний момент ожить и испортить хорошему человеку праздник по поводу заслуженной победы.
В общем, с Азнавуром разобрался – возвращаемся и воздаем по заслугам. Как? Пока не знаю, но я привык решать проблемы по мере их поступления. Теперь минус второй…
Погодите-ка, что-то рысь совсем обнаглела – перепрыгнула на мое дерево и расположилась уже совсем рядом, продолжая буравить меня своим желтым взглядом. Вкупе с заливающимся колокольчиком опасности совсем неуютное соседство. Но нет, я точно помню, на занятиях по предмету «Животные лесные, совсем не домашние» говорилось, что рыси на своих собратьев никогда не нападают. Правда, Сима мне говорила, что в лесу никому верить нельзя, но это уже вопрос второй. На всякий случай я продемонстрировал рыси хвост, лапы и усы в качестве доказательств, что мы с ней родственники.
– Киса, я того, свой, – вежливо предупредил я, – а что выгляжу не очень, так это не моя вина, а Барсика. Вот вернусь домой, посажу его на диету.
Рысь вроде как со мной согласилась и даже подмигнула мне желтым глазом. Успокоенный таким образом, я продолжил свои умозаключения.
Значит, проблема вторая – Барсик. Наверняка кто-то удивится, что я так много внимания уделяю этому усатому типу. Ведь бегал же я в собачьей шкуре, принимал обличье сокола, кролика и даже мыши – и ничего, не развалился. Да, все так, но тут дело в том, что с кошачьей братией у меня уже давно полное взаимонеприятие. То есть они не любят меня, а я, соответственно, их. Почему? Наверное, просто я слишком долго был собакой, вот и пропитался классовой ненавистью. Азнавур точно угадал, как наиболее сильно уязвить мое самолюбие.
Наверное, я еще долго рассуждал бы о превратностях судьбы, но колокольчик опасности заверещал в моей голове так пронзительно, что я чуть было не свалился с насиженной ветки. «Чуть» – это потому, что в последний момент опять-таки успел выпустить когти и уцепиться за смолянистое дерево. Далее я оценил возможности передислокации и довольно быстро переместился на соседнюю ветку. Оттуда моему взору представилась лукаво улыбающаяся рысь, явно готовящаяся перекусить. И все бы ничего, если бы утолить голод она собиралась не мной.
– Фу! Брысь! Пошла вон! Я невкусный! – что есть мочи завопил я.
Судя по всему, человеческого языка она не понимала, так что, вместо того чтобы послушать умного человека (то есть кота), она бросилась на меня. Удивительное дело: ни я, ни тем более Барсик очень давно не утруждали себя бегом по пересеченной местности, и тем не менее мы с усатым оказались на высоте. Желание не послужить ужином воистину творит чудеса. Конечно, мне пришлось несладко, но благодаря солидной разнице в весе моему кошачьему пузику на лапках удавалось значительно быстрее менять направление движения, чем массивной рыси.
Вверх-вниз, с ветки на ветку с жутким мяуканьем мы резвились минут пять. Знаете, мне даже понравилась эта чехарда, и это несмотря на жуткого вида клыки и коготки моей новой подружки.
То ли с этой гонкой у рыси пропал аппетит, то ли ее впечатлили мои грациозные прыжки и боевые завывания (сам не ожидал, что могу издавать эти ужасные звуки), но в какой-то момент я почувствовал, что особенно торопиться не стоит. Убедившись, что погоня отстала, я элегантно спрыгнул на землю и, поискав глазами дальнюю родственницу, одарил ее взглядом победителя. В ответ я получил все тот же свет желтых глаз, правда, без особых эмоций. В них не было ни злости, ни любви, одна лишь пустота. Это для меня вопрос стоял о моей уникальной, единственной жизни, для хищной же лесной кошки это был всего лишь банальный эпизод.
– Ладно, кисуля, я все понимаю, – бросил я хищнице, – по себе знаю, жизнь в лесу не сахар, вот ты и озверела. Но на будущее – с сородичами так нельзя.
Остроухая киса выразительно хмыкнула и ехидно засмеялась. Да, похоже, она с головой совсем не дружит. Кошка, что с нее взять, да еще лесная. Что ни говори, но собаки лучше во всех отношениях – умные, добрые, ласковые (во всяком случае, к своим). Хотя справедливости ради нужно заметить, что дикие родичи собак являются редкостными отморозками.
Ну и зачем, скажите на милость, я вспомнил про волков? Как только в моей многострадальной голове пронеслась эта мысль, сзади раздался до глубины души знакомый рык. Мне даже не стоило оборачиваться, чтобы сказать, что я там увижу. Однако лучше встретить проблемы лицом. Я неторопливо развернулся и обомлел. Три матерых волчары уставились на меня самым что ни на есть плотоядным взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116