Это было хорошим знаком, решил он.
– Я приехал, – сказал он им, – как герольд и предводитель маленького отряда, который только что спасся от неожиданного нападения вооруженных людей на том холме; – я прошу помощи, как рыцарь у рыцаря и солдат у солдата, и отдаю моих воинов под покровительство вашего начальника. Позвольте мне увидеться с ним.
– Господин рыцарь, – отвечал один, по-видимому, главный из них, – мне неприятно арестовывать человека, имеющего такой благородный вид, как ваш, тем более, что на вашем знамени я вижу девиз одного из самых могущественных домов Италии. Но нам отданы строгие приказания, и мы должны отводить всех вооруженных людей в лагерь нашего вождя.
– Позвольте мне узнать имя вождя, о котором вы говорите, и врага, против которого вы сражаетесь.
Капитан слегка улыбнулся.
– Начальник Великой Компании – Вальтер де Монреаль, а его теперешний враг – Флоренция.
– Значит, мы попали в дружеские, хотя и жесткие руки, – сказал рыцарь после минутной паузы. – Я давно знаком с Вальтером де Монреалем. Позвольте мне вернуться к моим товарищам и сказать им, что если случай сделал нас пленниками, то по крайней мере мы вынуждены покориться одному из самых искусных воинов нашего времени.
И итальянец повернул свою лошадь, чтобы поехать к своим спутникам.
– Благородный рыцарь и смелый у него вид, – сказал капитан компанионов своему соседу, – хотя едва ли это тот отряд, который нам велено захватить. Однако же, слава Богу, кажется, его люди с севера. Может быть, есть надежда завербовать их в наши ряды.
Рыцарь со своими товарищами подъехал к войску. Взяв с них слово не делать попытки к бегству, капитан отрядил тридцать человек, чтоб отвести пленников в лагерь Великой Компании.
Поворотив с большой дороги, рыцарь увидел себя в узком ущелье между холмами, которые, сменясь мрачной тропинкой среди дикой лесистой местности, привели путников к неожиданному и открытому виду обширной равнины. Там расположились в палатках войска, которые тогда считались достаточно сильными, чтобы вести войну в Италии.
– Благородное зрелище! – сказал пленный кавалер, осаживая коня и глядя на красивые ряды палаток, образующих вдоль и поперек широкие и правильные улицы.
Один из начальников Великой Компании, ехавший с ним рядом, самодовольно улыбнулся.
– Мало есть мастеров военного искусства, равных де Монреалю, – сказал он. – Его войска грубы, ленивы и собраны из всех мест и стран, из пещер, рынков, из тюрем и из дворцов, и однако же он успел уже довести их до дисциплины, которая могла бы пристыдить солдат империи.
Рыцарь не отвечал, но пришпорив коня и переехав через один из грубых мостов, он очутился среди лагеря. Но та часть, в которую он въехал, мало оправдывала похвалы, расточаемые дисциплине армии. Кавалер, привыкший к строгой регулярности английской, французской и немецкой дисциплины, подумал, что ему никогда не случалось видеть более беспорядочной и неугомонной толпы. Там и сям видны были свирепые, небритые, полунагие разбойники, которые гнали перед собой скот, только что добытый грабежом. Кое-где стояли группы развратных женщин, которые, болтая и ругаясь, толпились вокруг диких и косматых воинов.
– Вы не преувеличили порядок Великой Компании? – спросил рыцарь у своего нового знакомого.
– Синьор, – отвечал тог, – вы не должны судить о зерне по скорлупе. Мы едва только доехали до лагеря. Это край его, занимаемый скорей сволочью, чем солдатами. Представьте себе, что двадцать тысяч человек всякого сброда со всех городов Италии сопровождают лагерь, чтобы сражаться в случае нужды, но более для добычи и грабежа. Этот сброд вы теперь видите. Скоро вы увидите людей другого сорта.
Сердце рыцаря облилось кровью. «И Италия отдана в добычу таким людям!» – думал он.
Через несколько минут, перескочив через узкий окоп, всадники очутились в части лагеря, которая тоже была оживлена, но совершенно другим образом. Длинные ряды вооруженных людей были выстроены по обе стороны дороги, которая вела к большой палатке с голубым флагом, стоявшей на маленьком пригорке. По этой дороге вооруженные солдаты ходили взад и вперед в большом порядке, с веселым и довольным выражением на загорелых лицах. Шедшие к палатке несли узлы и тюки на плечах; возвращавшиеся оттуда, казалось, освободились от своих нош, но по временам, нетерпеливо открывая ладонь, казалось, считали и пересчитывали про себя находившие там монеты.
Рыцарь вопросительно взглянул на своего спутника.
– Эта палатка купцов, – сказал капитан, – они имеют свободный доступ в лагерь, их собственность и личность строго уважаются. Они покупают у каждого солдата часть добычи за настоящие цены, и обе стороны довольны сделкой.
– Значит, у вас соблюдается нечто вроде грубой справедливости, – сказал кавалер.
– Грубой! Diavolo! Нет в Италии города, который не был бы рад обладать такой равной справедливостью и такими беспристрастными законами. Вон там находятся палатки судей, назначенных для разбора всех проступков солдата против солдата. Направо в палатке с золотым шаром живет казначей армии. Фра Мореале не допускает никаких недоимок в уплате солдатам жалованья.
В той части, в которую они теперь въехали, все было спокойно и торжественно. Кое-когда солдат, переходивший им дорогу, молчаливо и украдкой пробирался к какой-нибудь соседней палатке и, казалось, едва обращал внимание на них.
– Вот мы перед палаткой вождя, – сказал спутник кавалера.
Украшенная пурпуром и золотом палатка Монреаля стояла несколько в стороне от других.
Люди рыцаря остались снаружи, а сам он был введен к страшному авантюристу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135