– Неужели они сами пришли к такому решению? – удивленно спросил Лайам.– Да нет, пришлось их к тому подтолкнуть, – буднично ответил эдил. В его голосе не слышалось ни малейшего самодовольства. – Жрецы облекли меня правом делать все, что я посчитаю уместным.Что именно может считаться уместным в сложившейся ситуации, эдил не пояснил. Он просто умолк, не проронив больше ни слова, и мужчины принялись за еду.Да, забота на плечи эдила сваливалась большая. Теперь Лайам стал понимать, почему у всех стражников, которых он встречал в последнее время, такой пришибленный вид. Лайам вновь пожалел, что не удосужился навести справок у Оборотня, – возможно, сведения, которые он получил бы, могли бы хоть как-то Кессиасу помочь. Но с другой стороны, у Лайама имелась своя забота, которая все сильнее начинала его тяготить. Уже четвертый день ему приходилось вставать ни свет ни заря, тащиться в Саузварк и мотаться туда-сюда в поисках практически безрезультатных. Ох, как мне это все надоело, подумал Лайам. Когда у человека есть занятие, приносящее ему удовольствие, – это одно. Когда же ему день ото дня все чаще приходится сталкиваться с задачами, не имеющими решения, – это совершенно другое. В глубине души Лайам был рад, что Кессиас чересчур занят собой, чтобы интересоваться его делами.Так они и сидели около четверти часа, вяло, без аппетита ковыряясь в своих тарелках. Затем эдил покончил с едой и рассеянно глянул в окно. Что-то там привлекло его внимание. Эдил передвинулся и ткнулся носом в стекло. Оно тут же запотело. Кессиас нетерпеливо повозил по нему рукой и, вытянув шею, принялся разглядывать площадь.– Что там выделывает этот болван? – пробормотал он, обращаясь скорее к себе, чем к Лайаму.– Вы это о ком?– О Боулте. Он дергается как ненормальный. Никогда за ним такого не замечал.Эдил встал, дернул щеколду и распахнул окно.– Боулт! – заорал он. – Эй, Боулт!!!Рев эдила был таким зычным, что люди на площади начали озираться.Лайам уже все видел и сам. Стражник, которого Кессиас окликал, помогал ему во время поисков убийцы Тарквина. Лайаму в жизни не приходилось встречать столь невозмутимого человека. Но сейчас Боулт, размахивая руками и растерянно озираясь, топтался у входа в казарму.– Боулт, задница, что случилось? – проревел эдил.Тот развернулся так стремительно, что чуть не свалился с крыльца. Затем он бегом пересек площадь, остановился под окном таверны и, задыхаясь, прокричал:– Драка… драка в Храмовом дворе!Выругавшись, Кессиас вскочил из-за стола и ринулся к выходу с резвостью, поразительной для столь крупного человека.Ошеломленный Лайам какое-то время сидел в одиночестве, слушая, как тяжелые шаги Кессиаса грохочут по винтовой лестнице. Затем он тряхнул головой, бросил на стол несколько монет и поспешил за приятелем.Спускаясь по лестнице, Лайам отправил в пространство мысль:“Фануил! Ты где?!”“На крыше таверны, мастер”.“Отправляйся на Храмовую улицу, – приказал Лайам. – Жди меня там”.Он выскочил из таверны в то самое мгновение, когда Кессиас вылетел из казармы. В одной руке у эдила был маленький круглый щит, в другой – две деревянные дубинки. Боулт и еще один стражник мчались за ним.Эдил увидел Лайама и взмахом руки указал в сторону Храмовой улицы. На северном углу площади пути их пересеклись, и Кессиас сунул Лайаму вторую дубинку.“Мастер!” – окликнул его Фануил.“Вперед!” – приказал Лайам, приноравливаясь к размашистой рыси эдила. А затем выдохнул уже вслух:– Вперед! 9 “Что ты делаешь? – подумал Лайам, потом уточнил свою мысль: – Зачем тебе это надо?”Он мчался рядом с шумно пыхтящим эдилом, краем уха улавливая топот двоих стражников за спиной. Храмовая улица сейчас походила на сливную трубу, вбирающую в себя ручейки горожан и увлекающую их к тупику, образованному тремя святилищами. Эдил и его спутники возглавляли все увеличивающуюся толпу, к которой присоединялись лоточники, прохожие, попрошайки, владельцы лавок. Лайам, оглянувшись, заметил среди бегущих десятка два стражников из уличного дозора и облегченно вздохнул. Он перехватил поудобней дубинку, в торце ее что-то блеснуло. “Похоже, там металлический стержень”, – успел подумать Лайам, но тут эдил внезапно раскинул руки, и вся толпа с шумом остановилась у тупика.Вокруг фонтана кипела драка, в которой участвовали не менее тридцати человек. Дерущиеся сгрудились столь тесно, что практически не имели возможности размахнуться, а потому в гуще схватки в ход пускались одни рукояти мечей. Однако ближе к периферии уже начинали посверкивать и клинки. На служителях новой богини были кольчуги, на жрецах храма Раздора – лишь коричневые рясы, но это вовсе не означало, что первые одерживают верх над вторыми. Драка шла с переменным успехом, никто не хотел отступать. Лайам заметил на ступенях храма Беллоны двоих мужчин, спокойно наблюдающих за тем, что творилось внизу. Видимо, это были Клотен и Эластр. Еще один видный мужчина – вероятно, Гвидерий, стоял в воротах обнесенного стеной храма Раздора и что-то гневно кричал. В тупике было шумно, как тому и положено быть на поле сражения. Лайам хорошо знал этот шум – невнятные выкрики, стоны, лязг оружия, глухие звуки ударов. Так вот, значит, как происходит первая встреча божественного отца с самозваной дочуркой, мелькнуло у него в голове. Он усмехнулся и услышал властный рык Кессиаса:– Эй, дуралеи! Половина заходит с Боултом слева, половина со мной – справа! И смотрите, не покалечьте друг друга, а то я вам задам!Какое-то время стражники, неуклюже стукаясь древками копий, разбирались, кому куда встать, затем деление все же произошло, и они побежали к дерущимся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94