- В любое время.
Из исповедальни я прямым ходом направилась к киоску. Ну и что бы вы думали? Все медальоны со святым Эразмом оказались распроданными!
- Боже мой, Боне! От вас же не требуется ничего из ряда вон выходящего. Просто наденьте шапку Санты и немного посидите спокойно.
- Сколько можно?! - Мне послышался явственный скрежет зубов, но шапку он все-таки нахлобучил. - С меня уже семь потов сошло! И вообще, который сейчас час?
- Восемь сорок пять. Еще добрых четверть часа до открытия.
Не доверяя собственной памяти, я еще раз проверила, хорошо ли цифровая камера на треноге присоединена к компьютеру, потом по бумажке сверилась с данными Кейси указаниями. Вроде бы все было в порядке. Вспышка осветила каждую морщинку на недовольной физиономии Бонса.
- Ты что, хочешь, чтобы я ослеп?! - взревел этот вечный брюзга. - О чем я думал, когда соглашался? К тому же никто отродясь не слыхал о черном Санта-Клаусе!
- Если вы сейчас же не заткнетесь, будет из вас мертвый Санта-Клаус, - пригрозила я, подходя к нему со снимком.
Боне с деланным равнодушием принял карточку. Надо сказать, она на диво удалась: на прочном картоне, исключительно четкая, с изящным бордюром из веточек омелы и надписью «Счастливого Рождества!» в правом нижнем углу. Выпятив челюсть, старый упрямец сунул фотографию мне:
- Шапка-то набекрень!
- Мозги у вас набекрень, а не шапка! - не выдержала я, отходя от него, но, сделав несколько шагов, приросла к месту. - Что это за музыка?! Боне, что за музыка?!
- Какая еще музыка?
Проклятое крещендо! Вот оно нарастает, ширится. Я начала подпевать, отчаянно пытаясь вспомнить, вспомнить неуловимое название.
- Что это на тебя нашло?
Я молча воздела руки, требуя молчания, но музыка уже затихала, чтобы совершенно исчезнуть через пару секунд. Вот дерьмо! Я снова двинулась было к столу с компьютером, однако молчание Бонса было таким весомым, что его невозможно было не заметить.
- В чем дело?
- Ты что, собираешься тут, у нас, спятить?
- Уже спятила, - ответила я со вздохом, - так что можете расслабиться.
Он издал неопределенный звук, который можно было принять как за согласие, так и за гневное осуждение, и продолжал сверлить меня встревоженным взглядом.
- И не надо так выкатывать глаза! Ничего со мной не случится.
- Тебе лучше знать. - Боне начал дергать за кушак, явно желая поскорее избавиться от костюма. - Только не думай, что я буду играть в эти дурацкие игры каждый божий день. У меня, знаешь ли, есть в этом магазине и порядочные занятия.
- Ну, Боне, ну еще разочек! Только постарайтесь выглядеть хоть малость подобрее.
- Ты за последнее время общалась с Джеком? Элизабет перестала полоскать чайный пакетик в кружке с кипятком. Искусственно зевнув, я занялась своим кофе.
- Нет, а что?
- Да ничего, просто решила поинтересоваться. Вообще-то у меня к тебе есть один вопрос по поводу Джека. Можно задать?
- Задавай.
- Ты его еще любишь?
- А ты собираешься когда-нибудь встретиться с Уолтером?
Ого! Встречная атака. Посмотрим, кто кого.
- Мы говорим не обо мне и Уолтере, а о тебе и Джеке.
- Тогда ни о том, ни о другом! - отрезала Элизабет. - По-моему, тебе давно пора на рабочее место, делать рождественские снимки.
- А вот и ничего подобного, - с торжеством парировала я. - По понедельникам уголок закрыт. И не пытайся сменить тему, я все равно буду снова и снова возвращаться к тебе и Джеку.
- Откуда такой внезапный интерес к нашим отношениям?
Элизабет поднесла к губам кружку, и я заметила, с какой силой ее пальцы стискивают ручку. Становилось страшно за злополучную ручку - как бы не отломилась.
- Ничего внезапного, - кротко объяснила я, - заезжал сюда на День благодарения проверить, все ли в порядке - правда, мило с его стороны? - и мы долго с ним беседовали.
- Погоди, погоди! У тебя же на тот день были какие-то грандиозные планы!
- Были, да сплыли. Речь не о моих планах, а о нашем разговоре… - я покашляла, - и о том, что Джек тебя по-прежнему любит.
- Я не собираюсь об этом говорить!
Неловко поставленная кружка опрокинулась. Даже не заметив этого, Элизабет спрятала лицо в ладони.
- Ладно, как хочешь. Это, конечно, не мое дело, я вообще понятия не имею, что у вас и как. Просто я ему поверила и подумала: почему бы не высказать свое мнение?
Моя лучшая подруга так хватила кулаком по столу, что кружка скатилась на пол, а я подпрыгнула.
- Думаешь, я не знаю?! - процедила она с искаженным от гнева, потемневшим лицом. - Что он меня по-прежнему любит, мне хорошо известно, как и то, что он теперь весь такой одинокий, растерянный, весь такой полный раскаяния! - Она умолкла, пытаясь справиться с собой, глаза наполнились слезами. - Ты спросила, люблю ли я его. Да, люблю. И всегда любила. Очень может быть, что и он никогда не переставал любить меня. Возможно даже, он в самом деле изменился. Но я больше не куплюсь на все эти «возможно» и «может быть». Одной попытки вполне достаточно, понимаешь? Одинокая жизнь - не слишком сладкая штука, но все-таки лучше, чем сломанная.
Элизабет встала и принялась устранять следы разгрома, а я все отворачивалась и отворачивалась понемногу, пока не оказалась к ней спиной. Мной владело чувство только что сделанной ужасной глупости, сознание того, что глупее меня нет никого в целом мире. Снова я слышала голос отца: «Не умеешь ты вовремя заткнуться, Ванда. Ох, не умеешь!»
- Ради Бога, прости! - промямлила я. - Не стоило лезть к тебе с этим.
Послышался вздох. Я осторожно повернулась, и мне показалось, что за прошедшие несколько минут Элизабет постарела лет на пять.
- Нет, это ты прости, - сказала она, массируя виски. - Я потому взбесилась, что… В общем, в одном ты права:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74