Среди ночи я проснулась в своей прежней постели, в прежней комнате, которая за восемь лет не изменилась ни на йоту. Уселась, глядя на потускневшие, кое-где загнувшиеся постеры восьмидесятых, слыша тот же до чертиков надоевший фрагмент музыки.
Ну как же без него!
А ведь я надеялась, что паломничество домой (так сказать, возвращение блудной дочери под родимый кров) и в этом столкнет дело с мертвой точки, и когда отношения с родителями будут улажены, проклятый отрывок перестанет меня преследовать. Увы, я опять напоролась на то, о чем говорят «принимать желаемое за действительное».
Спустив ноги с кровати, я привычным движением нашарила старые шлепанцы. Засмеялась - это ж надо, даже такие обноски, и те на прежнем месте!
Выглянув на лестницу, я увидела в гостиной яркие сполохи телевизионного экрана. Для меня не было неожиданностью, что отец сидел перед ним, поглощенный извечной рождественской «Филадельфией». Все вернулось на круги свои.
- Эй! - окликнула я.
- Разбудил тебя? - Он виновато развел руками. - Дистанционное управление барахлит, а вставать, чтобы убавить звук, было лень.
- Они по-прежнему дают на праздники «Филадельфийскую историю»? Без тебя я ее ни разу не смотрела.
- Я, можно сказать, тоже. Между прочим, это кассета. Я ею обзавелся сразу после твоего отъезда, но вот смотреть все было как-то не под настроение.
- Тогда, может, перемотаешь на начало и посмотрим вместе? Особенно если у вас припасено мороженое.
- Отличная идея.
Прошлепав на кухню, я сунула нос в холодильник и обнаружила здоровенную упаковку «Баскии Роббинс».
- Ты тоже очень хороший человек, мамуля, - с чувством прошептала я, взяла коробку и две ложки побольше и направилась в гостиную…
И остолбенела на пороге.
Музыка! Та, что месяцами изводила меня своими звуками. Моя несуществующая музыка!
Основная музыкальная тема из «Филадельфии».
- Боже правый!
- В чем дело? - с тревогой осведомился отец, взглянув на меня. - Что-то не так?
- Все очень даже так, - заверила я его в безмерном облегчении и плюхнулась на диван рядом с ним. - Все прекрасно, папа.
И я зачерпнула полную ложку мороженого, решив ни в чем себе не отказывать.
- Ты не помнишь, когда у нас появилась эта традиция? Я имею в виду, смотреть на Рождество «Филадельфию»?
- Точно не скажу. - Отец задумчиво облизал сладкую ложку. - По-моему, ты была тогда еще ребенком.
- Вот как?
Краем глаза я видела, что он за мной наблюдает, однако некоторое время прошло в молчании.
- У тебя действительно все в порядке? - наконец не выдержал он.
Я только улыбнулась, придвинувшись поближе к отцу, как делала в детстве в поисках уюта. Он обнял меня за плечо, тоже как тогда, и я полностью и окончательно ощутила себя дома.
Дома и под родительским крылом.
Самое интересное, что именно в этот миг мне впервые стало ясно, чего я хочу от жизни и кто мне для этого нужен.
- Музыка к этому фильму… ты не находишь ее странной, папа? Я хочу сказать, что это ведь не классический стиль.
- И близко не стоял к классике, - со смехом признал он.
Мороженое было упоительное. Я понимала, что мне уже достаточно, но остановиться не могла.
- Хорошо, что ты приехала, Ванда. Нам тебя очень недоставало все эти годы. Может, останешься на все праздники?
- Рада бы, но не могу. У меня большие планы на завтрашний день. Но… знаешь что? - Я выпрямилась, осененная идеей. - В феврале у мамы день рождения. Может, пора и вам нанести мне визит? Нет, правда, приезжайте! Я вас познакомлю с друзьями.
- И со своим адвокатом, - подмигнул отец.
- Само собой.
Вопрос был решен. Мы снова устроились поуютнее и последующие два часа в удовлетворенном молчании смотрели любимый фильм.
- Мэри Энн все время забывает то, что должна сказать перед приземлением космического корабля, - пожаловался Алекс, не в силах скрыть волнение.
В самый канун Рождества магазин был набит до отказа. Сказать, что и мы в своем уголке не скучали, - значит, не сказать ничего. Работы было втрое больше прежнего, и крохотный зрительный зал, устроенный перед театром марионеток, быстро заполнялся. Уже за тридцать минут до начала автор не находил себе места.
- Не суетись так, - посоветовала я. - Увидишь, все пройдет как нельзя лучше. Я дала Мэри Энн книжку упражнений по укреплению памяти.
Сидевший на коленях у Бонса мальчик в это время признавался в любви к передаче «Формула-1», и я начала разыскивать соответствующий бордюр для фото.
- Тебе не кажется, что я немного перегнул палку, когда изобразил Сайта-Клауса пришельцем из космоса?
- Совсем наоборот, в этом-то и весь смак, - совершенно искренне заверила я. - И вообще, пьеса потрясающая, а ты - писатель от Бога. Так что расслабься и не гневи его.
Принтер заработал как раз тогда, когда Мэри Энн подошла от паровозика с очередным претендентом па высокое внимание Санта-Бонса.
- А вдруг это будет смешно? - Алекс схватился за голову. - А вдруг это не будет смешно?!
- Ох, Боже ты мой! - Я ткнула его кулаком в плечо. - Будь тебе двадцать один, я пригласила бы тебя на выпивку, но раз уж ты пока несовершеннолетний, пойди-ка поработай.
Снимок уже обзавелся рамочкой. Я держала его, готовясь передать отцу или матери фаната «Формулы-1», а пока любовалась оформлением. Подняв наконец взгляд, вопреки своим ожиданиям уставилась в противную физиономию Задохлика.
- Ой, мама! - невольно вырвалось у меня, хорошо хоть едва слышно.
Задохлик сжимал руку своего отпрыска так, словно собирался ее расплющить. Даже невооруженным взглядом было видно, что он бурлит от возмущения. Сынок его был, как ни странно, довольно пухлым и розовощеким мальчишкой лет девяти-десяти, в модном костюмчике и ботинках с блеском.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74