Торри выпрямился. «Да пошел ты к черту», – подумал он.
– Da Nivlehim vast dju, hundbretten , – произнес юноша вслух.
Сын рассмеялся.
– В другом месте и в другое время я бы с радостью заставил тебя заплатить за эти слова болью и кровью. Но я подрядился доставить Ториана дель Ториана к Его Пылкости без лишних травм, и потому…
– Du skal ikke selge skinnetfor bjemen er skuut , – произнес Торри. Это была старинная норвежская пословица, и хотя в Хардвуде мало кто говорил по-норвежски, несколько фраз знали все. К примеру, вот эту, которая буквально означала «Не продавай шкуру, пока не пристрелил медведя». Короче, не стоит делить шкуру неубитого медведя.
Сын на мгновение наморщил свое волосатое чело, словно разгадывая загадку.
– А… Но я уже снял шкуру с медведя. Ториан дель Ториан в моих руках. По правде говоря, они оба в моих руках. Хотя мне заказывали одного, пустить второго в расход просто так было бы постыдно. – Улыбка исчезла с его лица. – С другой стороны, твоя милашка и твоя мать – они нам не нужны. Мне откусить у них пальчик, чтобы ты стал повежливей? Или все-таки соизволишь присесть?
Ничего, настанет время, и он покажет этому Сыну, где раки зимуют, пообещал себе Торри. Но не сейчас. Он не знал, как обстоят дела, не знал, где мать, отец и Мэгги, и не чувствовал уверенности, что Сын блефует.
Торри сел.
Логово – да, определенно логово – было вырыто в склоне холма. Потолок подпирали крепежные бревна, посеревшие от времени и креозота, истертые до гладкости с течением лет. Вряд ли Сыны Волка стали бы возводить что-то в подобном роде.
– Хороший мальчик, – сказал вожак. – Меня зовут Херольф, а тебя Ториан, как твоего отца?
Имя, звание, личный номер!..
– В точности, – ответил юноша. – Так меня и зовите.
Сын кивнул.
– Очень хорошо. Хочу потолковать с тобой немного с глазу на глаз, чтобы достичь взаимопонимания. Я подумывал, не надеть ли на вас с отцом кандалы, но какой смысл так обращаться с человеком, который сбежал из Города, унося на себе надежно скованного Древнего, надо полагать, твой отец легко справится с любыми путами. Вот здесь-то мне и пригодятся твоя мать и твоя женщина. – Херольф на мгновение склонил голову набок. – Если кто-то из вас двоих будет плохо себя вести или попытается сбежать, я велю бросить одну из женщин в логово для случки вместе с сукой в течке, чтобы позабавить желающих. И уверяю тебя: забавляться с нею будут гораздо дольше, чем она в состоянии вынести. А если она выживет, я перегрызу ей горло. Понятно?
Торри кивнул:
– Понятно.
Все трое ждали Торри в комнатке в конце короткого коридора, за круглой деревянной дверью в круглой же дверной раме, закрывающейся на засов. Рама глубоко уходила в стены хода, производя странное впечатление: эдакий воздушный шлюз, сделанный из дуба.
Сын, охранявший пленников, отодвинул засов, и дверь легко повернулась на центральном стержне.
Клетушку ярко освещала, негромко шипя, их собственная лампа «коулмэн», висевшая на одном из дюжины крюков, вбитых в потолок футах в трех над головой Торри. Дальше виднелся проход в неосвещенное помещение: Торри был уверен, что оттуда легко не выберешься.
Юношу без церемоний втолкнули в комнатку, и дверь за ним захлопнулась.
– Торри! – воскликнула мать, подымаясь на ноги: до того она сидела на полу рядом с отцом. – Слава богу, с тобой все хорошо!
Мэгги, одетая всего лишь в драную и грязную длинную футболку, в которой она обычно спала и на которой некогда можно было прочесть «Был я в Пуэрто-Рико и ничего лучше этой вшивой футболки не нашел», сгорбившись, прижималась к стене; казалось, она даже не заметила Торри.
Девушка и мать, слегка побитые и исцарапанные, выглядели в целом нормально. Но отец лежал на боку на одеяле, его лицо покрывали синяки, левая рука была в лубке и на перевязи.
Он поглядел на Торри здоровым глазом и ухмыльнулся:
– Рад, что с тобой все в порядке, Торри.
Отец, похоже, повиновался Сынам отнюдь не безропотно; во всяком случае, он оказал некоторое сопротивление, подумал Торри, возненавидев собственную покорность. Однако толку-то? Все они в одной яме…
Торри подсел к Мэгги. Что ей сказать? Он пригласил девушку в гости к себе домой, чтобы приятно провести время – и чтобы не спать в одиночестве, – а также потому, что ему нечасто выпадал случай похвастаться отцом, мамой и дядей Осией.
Мэгги возненавидит его за происшедшее, и нельзя ее за это винить.
–Я…
Мэгги оскалилась.
– Заткнись! Оставь меня.
– Послушай… – Торри протянул руку, но девушка неожиданно сгребла его за рубашку и опрокинула на пол.
Крепко удерживая Торри, Мэгги наклонилась, и тепло ее дыхания коснулось уха молодого человека Торри с трудом расслышал шепот девушки.
– Лучше делать вид, будто тебе наплевать на меня, а мне – на тебя. Понимаешь? Я ненавижу тебя за то, что ты втравил меня в эту историю, ты пытаешься помириться со мной, а когда не получается, дуешься на меня.
Торри открыл рот, потом закрыл его. Прижал Мэгги к себе и прошептал ей на ухо:
– Прости меня, я…
Теплые пальцы легли на его губы. Мэгги помотала головой и снова приникла к его уху:
– Если бы я стала винить жертву, мой папа покачал бы головой и сказал бы: «Не так я тебя воспитывал».
На мгновение Мэгги обняла Торри, затем оттолкнула.
– Ублюдок, как ты смел втравить меня во все это? Как ты смел подвергать меня опасности?
Мэгги пронзительно кричала, но ее глаза успокаивали: «Ничего, все будет хорошо».
Торри зря потратил час – а может, два или даже три, – тщательно исследуя предоставленные им помещения. У стыка потолка и стены в каждой каморке была отдушина, во второй комнате как раз над здоровенным каменным ночным горшком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97