– Не вижу здесь ничего страшного. – Он повернулся к отцу Торри. – Я предлагаю дать мне слово чести; ваши дамы станут заложницами, а вы пообещаете не убегать и не брать в руки оружие.
– А что взамен?
Бранден пожал плечами.
– Взамен, Ториан дель Ториан, вам развяжут руки, и у вас будет такая же возможность помыться и привести себя в порядок, как у вашего сына, его дамы и вашей… жены.
Отец почти не раздумывал:
– На эту ночь я даю вам слово.
– Очень хорошо. – Бранден щелкнул пальцами. – Освободите Ториана дель Ториана от уз и не забудьте сковать его снова на рассвете.
Один из стражей – увидев нашивку на его плече, Торри решил, что это офицер, – сделал шаг вперед.
– Ториана Изменника? Вы поверите на слово Ториану Изменнику?
Торри вышел вперед.
– Что, приятно оскорблять человека, когда у тебя в руках меч, а он безоружен?
Он услышал, как позади задохнулась мать и отец издал низкий недовольный звук.
Стоявший сам по себе – никто из людей, казалось, не желал находиться подле него – Херольф улыбнулся, показав зубы слишком острые и желтые, чтобы походить на человеческие.
– А, хоть кто-то с характером по крайней мере! – Офицер неприятно улыбнулся и поклонился, не сгибая спину. – Я Данар дель Регинал, минор и коадъютант Дома Пламени. Лорд Бранден, даете ли вы позволение решить дело поединком сегодня вечером?
У Брандена был такой вид, будто он проглотил какую-то кислятину.
– Только до первого касания. Я не желаю видеть иной крови, кроме той, которая прольется после первого укола. – Он повернулся к Торри; на его лице, а в особенности – в глазах не осталось и следа улыбки. – Вы выросли не здесь, потому я прошу вас не обижаться, если я специально укажу вам: бой только до первой крови; я сам буду распорядителем дуэли и позабочусь об этом.
Торри кивнул, хотя шея у него, казалось, одеревенела.
– Я понимаю.
Бранден поджал губы.
– Что ж, слово дано, и в ожидании поединка вам бы лучше удалиться и освежиться. – Он протянул руку. – Вот ваши шатры; вашу даму проводят к реке вестри.
Внутри шатра мерцал один-единственный светильник, свисавший с крестовины над головой, как раз под укрытой колпаком отдушиной, проделанной в шелковой ткани. Полом шатра служил толстый ковер, постеленный прямо на мягкую траву; в углу лежали две скатанные в рулоны постели, каждая перехвачена лентой, завязанной сложным узлом.
Губы у отца побелели.
– Зачем ты это сделал?
Торри захотелось ударить его.
– Я устал сидеть и терпеть – в отличие от тебя!
У матери был такой вид, как будто Торри ударил ее.
– Неужели ты думаешь…
– Думает. – Отец покачал головой. – Надо было лучше его учить.
– Торри, – произнесла мать, – ты что, в самом деле считаешь, что твой отец – трус?
– Они так считают.
Отец улыбнулся.
Мать встряхнула головой.
– И почему же? Потому что, сдавшись, чтобы спасти нас с Мэгги, он ведет себя покорно?
– Да, он всегда жмется и…
– Думаешь, это спасет их от ножа в горло, – мать усмехнулась, – когда придет время?
– Если только это время придет… Я слишком долго ждал удобного момента, чтобы освободить Торри, Мэгги и тебя, – произнес отец. – Но я не видел возможности!
Мать похлопала его по руке.
– Все хорошо, – сказала она. – Мы и теперь найдем способ выбраться.
Они впервые за долгое время могли говорить, не боясь подслушивания.
– Мам, ты раньше знала обо всем этом?
Та сдержанно улыбнулись.
– Мне рассказывали… Только не всему хотелось верить.
Отец нежно сжал ее запястье.
– Думаешь, я не понимал, Карин? – спокойно спросил он. – Все эти счастливые годы меня огорчало, что ты не веришь мне. Но все равно, это было хорошее время.
– И этот туда же! – Она вырвала руку. – Похоже, тебе нравится происходящее.
– Таким меня вырастили, мин алсклинг, – спокойно ответил отец.
Мать открыла рот… и закрыла его.
Торри без труда читал ее мысли: друзья погибли, Торри убивал и убивал бы еще, а ты радуешься? Да как ты можешь?
Но что-то в отцовской манере держаться, в его взгляде говорило: «Я справлюсь, я уже взялся за дело». Так же он смотрел на бойню на лужайке перед домом.
Не самый приятный взгляд, даже если у вас крепкий желудок, но чем-то отец напомнил Торри дока Шерва, который опускается на корточки перед пациентом и открывает свой черный чемоданчик, или дядю Осию, который берет в руки отвертку и поднимает капот, или мать – когда она садится с пачкой листов перед компьютером.
– Слово для стратегии и фехтования в берсмале одно, – произнес отец бесстрастным тоном. Его губы на мгновение сжались в прямую линию. Затем он расслабился и пожал плечами. – Ладно, пусть будет, как будет. Что сделано, того не переделать; а тебя довольно ловко обвели вокруг пальца.
– Меня? Обвели вокруг пальца? Да они…
– Ториан! – Отец сделал паузу, потом покачал головой. – Сын, здесь тебе не Хардвуд. Ты знаешь о Тир-На-Ног только из рассказов Осии. Этого бы тебе хватило в каком-нибудь вандескардском городишке, но вырасти в Срединном Доминионе – нечто совсем иное. Эта жизнь сильно отличается от той, к которой ты привык: она стеснена правилами и обычаями и совсем непроста. Я рос здесь и знаю здешние нравы; ты воспитывался в других условиях.
Отец всегда любил простоту и терпеть не мог ничего заковыристого. Другое дело мать, которая просиживала за компьютером, извлекая смысл из происходящего на рынке ценных бумаг. Или дядя Осия, который выглядел счастливейшим из смертных, когда возился с каким-нибудь незнакомым механизмом, пытаясь вызнать его назначение или дефект. А отец блаженствовал, скинув рубаху, починяя забор.
– Возьмем, к примеру, Дакара дель Регинала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97