В Центральном парке более благопристойная толпа молилась, распевала
гимны, взывала к Иисусу, оглашая воздух то протестами, то рыданиями.
В это же утро лондонская Пикадилли обагрилась кровью сорока самоубийц.
На Трафальгарской площади негде было яблоку упасть. Даже знаменитые
каменные львы скрылись под наплывом обезумевших толп. Кто-то требовал
августейшего присутствия Георга Восьмого, кто-то отдавал приказы самому
Всемогущему. И вот когда львы, казалось, от страха припали к земле еще
ниже, чем перепуганное человечество, когда побледневшие, покрытые испариной
лица были устремлены на ораторов, вещавших, что смерть есть расплата за
содеянные грехи, колонна Нельсона переломилась у основания, накренилась, на
какое-то мгновение, показавшееся вечностью, застида, как бы опираясь на
другую колонну, образованную людскими воплями, потом рухнула, придавив
триста человек. Фонтан змоций взмыл до небес - утоляющих жажду эмоций!
В то утро мусульмане переходили в христианство, а христиане ударялись
в пьянство. Народ метался между церковью и публичным домом, частенько
заканчивая психушкой. Грешники спешили омыться святой водой, а праведники -
забыться, погрязнув в пороке. Каждый сходил с ума по-своему. Каждый был
витонской коровой с набухшим выменем, получившей нужную подкормку.
И все же новость вышла наружу, несмотря на все попытки помешать этому,
несмотря на все созданные препятствия. Не все газеты откликнулись на
распоряжение правительства отдать первые страницы президентскому воззванию.
Многие, решив отстоять независимость прессы или, вернее, тупое упрямство
своих владельцев, внесли изменения в предоставленные им копии - добавили
юмора или нагнали страха, каждая по своему вкусу, - сохранив таким образом
освященную веками свободу допускать грубые искажения, именуемые свободой
печати. Несколько газет наотрез отказались печатать столь очевидную
галиматью. Некоторые упомянули новость в редакционных статьях,
охарактеризовав ее как явный предвыборный фокус, на который они и не
подумают клюнуть. Другие же честно старались сделать все возможное, но это
им не удалось.
"Нью-Йорк Таймс" вышла с опозданием, известив читателей, что ее
утренний выпуск не увидел свет в связи с "внезапными потерями в штате". В
то утро в редакции умерло десять сотрудников.
"Канзас Сити Стар" вышла вовремя, громогласно требуя ответа на вопрос:
что за очередную утку, рассчитанную на выкачивание денег, состряпали в
Вашингтоне на этот раз? Ее штат не пострадал.
В Эльмире редактор местной "Газетт" сидел за своим столом. Он был
мертв. Окоченевшие пальцы все еще сжимали полученную по телетайпу из
Вашингтона копию президентской речи. Помощник редактора, попытавшийся взять
листок, упал замертво у ног своего шефа. Третий распростерся у дверей -
репортер, погибший от безрассудного намерения исполнить долг, за который
отдали свои жизни его товарищи.
Радиостанция ВТТЦ взлетела в воздух в тот самый миг, когда ее
микрофоны включились, и диктор уже открыл рот, чтобы прочитать новости, за
которыми должна была последовать речь президента.
В конце недели подвели итог: семнадцать радиостанций в Соединенных
Штатах и шестьдесят четыре по всей планете были загадочным образом выведены
из строя некими сверхъестественными силами, причем как раз в нужное время,
чтобы не допустить трансляции нежелательных для противника новостей.
Тяжелые потери понесла и пресса. В критический момент редакционные здания
рушились от каких-то неведомых взрывов или же самые информированные члены
редакций гибли один за другим.
И все же мир узнал. Он получил ту весть, которую так тщательно
готовили. Даже невидимки не вездесущи.
Новость вышла наружу, и несколько избранных почувствовали себя в
безопасности. Зато всех остальных охватил ужас.
Вилл Грэхем вместе с лейтенантом Волем сидели у профессора Юргенса на
Линкольн Парнуэй и просматривали вечерние выпуски всех газет, которые
удалось раздобыть.
- Реакция в точности такая, как и следовало ожидать, - заметил Юргенс.
- Сплошная мешанина. Вот, взгляните!
Он развернул "Бостон Транскрипт". В газете не было никаких упоминаний
о невидимых силах, зато три колонии занимала передовая статья, содержавшая
яростные нападки на правительство.
"Нас не интересует, правда или ложь - мрачная сенсация, обнародованная
нынче утром, - вещал ведущий обозреватель "Трансирипт". - Зато нас
интересует, кто за ней стоит. Тот факт, что правительство взяло на себя
полномочия, которые избиратели ему никогда не давали, и практически
узурпировало первые страницы всех газет страны, мы рассматриваем как первый
шаг и диктатуре. Мы наблюдаем тенденцию к методам, которые наша свободная
демократическая страна не потерпит никогда, ни на единый миг, и которые
столкнутся с нашим непреклонным протестом, пока мы еще сохраняем свободу
голоса".
- Возникает вопрос, чьи взгляды выражает газета, - озабоченно сказал
Грэхем. - Можно предположить, что автор писал ее абсолютно честно и с
наилучшими намерениями. Вот только неизвестно, действительно ли он так
считает, или эти мысли коварно внушены ему извне, но он воспринимает их как
свои собственные и верит, что так оно и есть.
- Да, такая опасность существует, - согласился Юргенс.
- По нашим данным, витоны способны склонять общественное мнение в
любую сторону, незаметно внушая мысли, которые наилучшим образом служат их
целям. Поэтому разобраться, какие взгляды возникли и развились сами по
себе, а какие навязаны извне, практически невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73