– Первое состязание предложил я, второе – ты. Истинно, высоко ты ценишь себя. Но конь и девушка приятнее мне, чем ты, и я неохотно выполняю твое желание. Но мои воины требуют, чтобы я не отвергал твое предложение. Условие: одна игральная кость и кинуть надо один раз.
– Если я проиграю, то ты получишь за меня выкуп, – сказал Инграм.
– При оценке мы почтим тебя как воина, – подтвердил Ратиц. – Поклянемся!
Они взяли мечи и произнесли клятву.
– Если у тебя есть человек, – продолжил Ратиц, – игральной кости которого ты доверяешь, то произнеси его имя.
– Мой хозяин Мирос, – сказал Инграм.
Мирос отошел в угол хижины, вынул кости из ящика и положил их на стол. Потом бойцы отошли в сторону и прошептали каждый свою молитву.
– Первым пусть кинет потребовавший игры, – сказал Мирос и вложив кость в чашу, дал ее Инграму.
Бледно было лицо туринга, так же как и лицо Ратица. В хижине воцарилось безмолвие. Инграм тряхнул чашей и выбросил игральную кость.
– Пять! – вскричал Мирос.
– Удачно, – сказал Ратиц и кинул.
– Шесть! – вскричал Мирос.
Крики торжества раздались в хижине. Все отошли от Инграма. Несколько мгновений стоял он, наклонив голову. Затем отстегнул свой меч и бросил его на землю.
– Ты мой! – сказал Ратиц, положив ему на плечо руку. – Принесите ивовых прутьев и свяжите ему руки.
…Перед хижиной, где находилась Вальбурга, стоял монах. Его истощенное тело дрожало под лучами теплого утреннего солнца, но мыслями он постоянно стремился к христианской девушке. Ему первый раз в жизни приходилось ухаживать за женщиной и он чувствовал блаженную радость, то улыбаясь себе, то печально и сокрушенно посматривая на небо.
Готфрид услышал невдалеке звон железа и поспешные шаги. Перед ним появился вооруженный Ратиц, а среди его воинов – безоружный, с поникшей головой и связанными за спиной руками Инграм. Ратиц указал на солнце.
– Далек твой путь, юный посланец, а вид твой неприятен моему народу. Кончена игра, начатая в моем доме. Боги даровали мне славу и победу. Но если ты похвалишь меня перед твоим епископом, то готов я исполнить предложенное тобой вчера. Дай чашу и возьми пленницу.
– Хочешь ли выслушать ответ епископа на твой вопрос?
– Говори.
– Ты желаешь отправить послов на запад, ко двору короля Карла и требуешь, чтобы епископ доставил им провожатых и пристойный прием у повелителя франков. Если я правильно выразил твою мысль, то подтверди это.
– Уже много месяцев я не думал о посольстве. Мои воины не опасаются могущества франков. Где их рать? Мы не видим ее.
– Если ты изменил свои намерения, то говорить нам не о чем.
Готфрид отошел в сторону, но Ратиц продолжил:
– На тонких же весах взвешиваешь ты слова человека, чужеземец. Быть может нам угодно отправить послов, а быть может – нет.
Готфрид молчал.
– Не поручится ли человек, которого называют Винфридом, что при дворе повелителя франков ласково встретят моих воинов и удовлетворят их требования?
– Нет, – твердо оказал Готфрид. – Требования твои неизвестны повелителю моему. Все зависит лишь от государя Карла. Епископ может лишь содействовать, что твоих послов выслушают.
– Ты мало сведущ в обычаях порубежников, – сказал Ратиц.
– Возможно, – произнес монах. – Я не могу уйти без девушки и моего товарища, которого вижу связанным.
– Теперь это мой раб. Безумец проиграл мне себя в кости.
Послышался легкий вздох Инграма. Ратиц закричал связанному:
– Говори, раб, чтобы пославший тебя не отрекся от нашего договора!
Инграм повернулся и утвердительно наклонил голову.
– Мне поручено заботиться о нем и о женщине, – сказал Готфрид. – Могу ли я явиться к епископу без них?
– Разве не отпустил я без выкупа одного из служителей твоего епископа? – с гневом сказал Ратиц. – Да и ты сам? Разве не невредимым стоишь передо мной? Не знаешь, глупец, что стоит мне поднять руку, и воины мои ножами снимут с тебя кожу?
– Участь моя не в твоей руке, а в деснице моего Господа, – смело ответил Готфрид. – Но добровольно я не покину этих мест без моих друзей.
Ратиц разразился проклятьями и топнул ногой.
– Так я прикажу моим воинам привести тебя к пограничной ограде и перекинуть через нее.
– Освободи их, а меня удержи рабом или жертвой, как хочешь.
– Такая мена была бы безумием! Молодая женщина и воин – за тебя, не то мужчину, не то женщину.
Готфрид побледнел, но привыкнув смиряться, ответил:
– Если ты презираешь посла, то ради себя выслушай его вести. Победоносный повелитель франков выступил со своим войском против врагов своих и стоит он станом невдалеке от Берры, вызвав в землю турингов для охраны границ нового графа. Если ты действительно желаешь мира и согласия, то поспеши отправить послов в его стан.
Смущенный Ратиц гневно заговорил со стариком. Потом он отошел в сторонку и стал тихо совещаться со своими воинами, а Готфрид приблизился к Инграму и сказал:
– Что сердишься, несчастный человек? Не отворачивайся от меня, потому что правдивы мои помыслы.
Инграм угрюмо взглянул на него.
– Ты принес мне несчастье, возбудив мой гнев. Не хочу я твоей помощи и бесполезно все, что пытаешься ты сделать для меня. Выкупи женщину и скажи ей, что охотнее я бы сам освободил бы ее. Постарайся лучше прислать ко мне Вольфрама, чтобы до отъезда я мог поговорить с ним. Скажи моим друзьям на родине, что ивовые узы не так связывают меня, как кажется. Прежде чем приставлять меня к рабской работе, я наложу себе на голову и грудь кровавое знамение. Отойди прочь и ступай своей дорогой, а свою я отыщу сам.
Монах отошел в сторону и слезы хлынули из его глаз.
– Прости его Господи!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104