По-моему тяжек такой разлад в душе. Если новый Бог превращает конские ноги в свиные, то вскоре воины сделаются женщинами.
Однако он подошел к усадьбе, постучал в ворота и трижды испустил воинственный клич турингов. Сторож спросил грубым голосом:
– Кто так грозно стучится и возвещает войну среди ночной тишины?
– Сорбы едут горами, – ответил Инграм. – Разбуди твоего господина и пусть он поторопится, если желает спасти епископа.
– Прежде всего скажи, кто несет столь суровую ночную весть?
Тогда девушка ответила:
– Вальбурга, находящаяся во дворе епископа, – и они быстро скрылись, прежде чем сторож успел посмотреть вслед ночным призракам.
То же самое они возвестили во всех дворах, лежащих на их дороге, а по прибытии в родное село Инграм предупредил сторожа, спавшего в приворотной сторожке. Выло уже за полночь, когда они поднялись из села: последние лучи закатывающейся луны падали на новые кровли мызы, но двор Инграма сумрачно стоял в тени деревьев. Инграм остановился там, где тропинка отделялась от деревенской дороги.
– Вот двор моих отцов, а вон там живут твои братья и монахи. Быть может, они снова примут тебя, хотя ты и лишена мира. Выбирай, Вальбурга.
– Я избрала тебя, – ответила девушка. – Но и ты не забывай о детях.
Инграм одобрительно кивнул головой и повернулся к мызе.
– Где спальный покой монахов?
Вальбурга привела его к новому дому.
– Осторожнее, – сказала она. – Во дворе всадники графа.
Но Инграм не обратил на это внимания и постучал в ставни.
– Если юноша, называемый Готфридом, находится здесь, то пусть он послушает.
В доме зашевелились.
– Не твой ли голос, Инграм, зовет меня? Слушаю, спутник мой.
– Вольфгенос называюсь я, – вскричал Инграм, – и не спутник я твой, а враг. Но как ты протянул руки под ивовые узы, чтобы освободить другого, то вот тебе предостережение от живущего среди диких скал. Пронеслось в лесу, будто Ратиц едет горами, чтобы полонить епископа, а вас погубить. Постарайся спасти себя и любимых тобой: близится гибель ваша.
Дверь отворилась и на пороге показался Винфрид. Копье в руке Инграма дрогнуло, но он повернул голову в сторону в то время, как Винфрид говорил.
– Тревожно твое предостережение, но его недостаточно для спасения других. Ты или кто-либо другой видел приближающихся сорбов?
– Только умысел их стал мне известен, – ответил Инграм.
– Когда ждешь ты нападения?
– Сегодня на рассвете или завтра.
– Сегодня день Господень, на рассвете Царь небесный соберет в храме верных своих и защитит молящихся. Лишенному мира тоже готово убежище. Приходи, если желаешь мира.
– Не хочу я твоего мира, – сказал Инграм. – Волк и волчица удаляются от твоей ограды.
Он ушел быстрым шагом и Винфрид видел, как две скользящие по дороге тени исчезли по направлению к «Вороньему двору».
Инграм отворил маленькую дверь, незаметно прорубленную в частоколе и через ограду и ров помог девушке войти во двор.
– Не завиден приход невесты в дом жениха, – гневно пробормотал он. – Собственные собаки нападут на меня.
Но через мгновение псы с радостным лаем запрыгали вокруг него.
– Молчите, звери, слишком радостно разносится по долине ваш привет.
Он постучал в блокгауз, в котором находилась комната Вольфрама.
Все трое встали под липой и начали поспешно совещаться.
– Вот почему смеялся плутоватый старик, когда я дал ему сукно, а он так умиленно поглядывал на наши кровли, – вскричал изумленный Вольфрам. – Если все так, как ты говоришь, то сорбы грозят нам опасностью сегодня или на днях. Но они еще не прибыли, и можно подумать о защите двора.
– Покинута кровля изгнанника, – ответил Инграм, – и копья соотечественников не станут защищать ее, если бы даже и могли. Чтобы ни случилось, однако, со двором, но я не позволю порадоваться этим конокрадам. Мой Ворон у них, но ни за что не оставлю я им благородную кровь моей конюшни. Необходимо спасти племя кобылиц, славящееся со времен моих дедов и трофеи, которые я добыл у сорбов и храню у очага. Я заседлаю необходимых мне коней, а с остальными и с воинской добычей ты отправишься в долину к «Оленьему лесу» и укроешь их в ущелье, где находится наш тайник.
Вольфрам указал на Вальбургу.
– Разумно ты говоришь, но ведь девушка умеет обращаться с конями. Я покажу ей дорогу в долину, потому что мне не хотелось бы с тобой расставаться.
– Я останусь близ тебя, Инграм, – просила Вальбурга.
– Значит, придется мне сделать ночную поездку, – сказал недовольный Вольфрам. – Но я знаю кое-кого, кто не станет прятаться по долинам. По дороге я постучусь в дверь Альбольда и приглашу его поохотиться на сорбов.
Поспешно зашевелились руки, и несколько времени спустя Вольфрам поскакал с конями вниз, предварительно шепнув Вальбурге:
– На всякий случай я привязал для тебя у ворот рыжего. Конь принадлежит тебе, он из завода твоего отца.
Инграм подошел к девушке, ведя под уздцы коня.
– Выйди из двора под свет ночных звезд. Вот я стою на последней страже перед двором моих отцов и опасаюсь, что ни боги, ни люди не заботятся об отверженном. Когда полетят здесь копья, то не узнаю я, чье оружие поразило меня: старых ли моих ратных товарищей или недругов. Я обречен мечу, а дверь моя – пожарам. Без друзей и товарищей моих стою я на земле перед своей последней битвой. Но если бы впоследствии кто-нибудь спросил обо мне, то скажи, что мужественно я ждал последнего удара. Только по тебе горько тоскую я, из-за меня ты лишилась мира, подобно мне подверглась презрению и стала одинокой. И я тяжко скорблю, чтобы снова не попала ты в руки сорбов. Поэтому обрати внимание на мою просьбу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104