Те же немногие, кто оставался на ногах, бесцельно бродили по плоту. И только у четверти существ вроде бы было какое-то занятие. Один из них ползал на карачках вдоль бревен, по дороге аккуратно обгрызая свежеотросшие побеги, а другие трое торчали на заднем краю плота. Они держали длинное древко огромного рулевого весла, которое, очевидно, и задавало плывущему по ветру плоту какое-то направление.
В самом центре плота футах в двадцати от моей клетки в бревнах зияло четырехугольное отверстие, в котором, как в небольшом искусственном пруду, плескалась та же вода, что окружала нас со всех сторон. Несколько минут я озадаченно разглядывал бассейн. Его вид вызывал у меня какие-то смутные воспоминания, как что-то, о чем следует помнить, но что к вящему моему огорчению никак не желало всплывать из подсознания. Нечто, относящееся к одному или нескольким моментам моих прежних возвратов к реальности. Пока я разглядывал бассейн, один из валяющихся на бревнах людей-ящериц встал, подошел к пруду и шагнул прямо в воду. Он тут же скрылся под водой и оставался там не меньше четырех или пяти минут. Потом его голова на мгновение показалась над поверхностью, но тут же исчезла вновь.
Послышалось еще несколько всплесков. К своему товарищу присоединились другие человекоящерицы. Я еще некоторое время наблюдал за бассейном, но люди-ящерицы оставались под водой. Минут через пятнадцать один из них выбрался на плот и разлегся на бревнах, посверкивая на солнце влажными чешуйками.
Из прежних периодов просветления я припоминал, что не раз был свидетелем подобных купаний, но ни разу не задумывался над их смыслом. Теперь же, когда разум окончательно вернулся ко мне, сработал извечный рефлекс, заставляющий меня искать ответы на неразрешимые вопросы. Наиболее очевидной причиной их продолжительных купаний могла быть потребность в постоянном поддержании определенного уровня влажности наружных кожных покровов. Они производили впечатление существ, постоянно живущих в воде: либо их раса развивалась в глубинах моря, – или как иначе называлось то, по чему мы там сейчас плыли, – либо они были людьми, вернувшимися к жизни в морских глубинах. Если верно последнее предположение, то получалось, что эта часть мира и в самом деле оказалась заброшенной либо в очень далекое будущее, либо в глубокое прошлое; настолько глубокое, что на этом месте оказалось обширное древнее море Небраска – мелководный океан, занимавший почти все внутреннее пространство североамериканского континента в пермский период. Если в будущее, то со временем геологические процессы привели к возрождению моря.
При таком колоссальном временем сдвиге в будущее я вполне мог оказаться среди людей, которые успели деградировать и пережить генетические изменения, создавшие из них существ, которые захватили нас в плен. Я пристально пригляделся к ним.
До сих пор я не удосужился внимательно рассмотреть людей-ящериц, но теперь, приглядевшись, ясно определил, что на борту были представители двух полов: у самок имелись едва заметные выступающие молочные железы.
Половые органы у представителей обоих полов были одинаково скрыты толстой горизонтальной складкой кожи, свисающей от низа живота и полностью скрывающей промежность. Но даже то, что я смог разглядеть, на вид явно относило их к млекопитающим, более того, к человекоподобным. Таким образом, подтверждалась моя догадка насчет того, что этот район перебросило в далекое будущее.
Помимо того что люди-ящерицы имели некоторые внешние половые отличия, поведение этих существ практически ничем не отличалось, и время они проводили совершенно одинаково. Никаких намеков на половое влечение я не смог отметить. Хотя половое влечение у них могло быть делом сезонным, а сейчас было не то время года.
Они явно привыкли проводить изрядную долю времени в воде, именно этим и объяснялись их периодические купания в бассейне. Не исключено, что в этом они походили на дельфинов, которым, если они длительное время находятся на воздухе, также необходимо периодически увлажнять кожу.
Однако мне показалось странным, что они, если причина их купаний и в самом деле была такой, как я думал, не поленились прорезать отверстие в центре своего плота, в то время как более логично было бы нырять с его края. Я как раз размышлял над этим, когда понял, что некая вещь, на которую был устремлен мой взгляд, совсем не то, чем она казалась на первый взгляд.
Наверняка почти у каждого в жизни бывали моменты, когда смотришь на какой-нибудь предмет и принимаешь его совсем не за то, чем он является на самом деле, а потом в мозгу как будто раздается щелчок и ты начинаешь понимать, что это такое на самом деле. Я рассеянно рассматривал нечто вроде вертикально торчащей из воды рядом с плотом примерно в полудюжине футов от его края доски и старался прикинуть, какая от нее может быть польза, когда эта штука вдруг выказала свою истинную сущность, и внутри у меня вдруг похолодело.
Я позволил себе решить, что поскольку торчащий конец доски относительно плота был практически неподвижен, то это просто какая-то его часть. И тут вдруг я понял, что это такое на самом деле, – я вдосталь насмотрелся на них во время своих многочисленных рыбалок в Южной Америке, еще в те времена, когда был владельцем «Снеговика, Инк.». То, на что я смотрел, было плавником плывущей рядом с плотом акулы. Этот характерной формы плавник невозможно было спутать ни с чем – ни с рыбой-парусником, ни с тарпоном, да и ни с каким другим обитателем морских глубин. Это был спинной плавник акулы – но какой!
Если размеры плавника были пропорциональны скрывающемуся под водой телу, то тело это длиной было никак не меньше чем в половину плота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159