– Ты слышала наш разговор, – это прозвучало как обвинение.– Я слышала все, – ответила она. – Я часто просыпалась, – голубые глаза заблестели от слез. Смутившись, она попыталась отвернуться.– Все нормально, – я заторопился ее успокоить. – Я не считаю тебя слабой… по крайней мере эта не та слабость, которой нужно стыдиться. Ты просто устала бороться с песчаной болезнью.Она с трудом сглотнула, горло дернулось и старая кожа треснула.– Даже когда я была без сознания, я знала, что ты здесь. И… что-то говорило мне, что ты будешь около меня, когда я приду в себя.Я совершенно смутился и небрежно пожал плечами.– Ну да… Я же не мог тебя бросить. Я хочу сказать, ты платишь мне, чтобы я довел тебя до Джулы. Я не мог просто повернуться и уйти. Тогда вся моя репутация полетела бы в аиды.– А танцор меча никогда не отказывается от золота, – в ее голосе прозвучала ирония.Я ухмыльнулся, чувствуя себя гораздо лучше, чем в последние дни.– Ты конечно понимаешь, теперь мне придется поднять цену, правильно? Я же говорил, что беру в зависимости оттого, сколько раз спасаю жизнь клиенту.– Только раз.– Три раза.– Три!Я начал демонстративно загибать пальцы.– Песчаный тигр. Ханджи. Ну и это спасение.Она посмотрела на меня со всей яростью, на которую была способна в таком состоянии.– Во-первых, из-за тебя мы заблудились.– Это из-за Ханджи. Я тут не при чем.– Ты не имеешь никакого отношения к тому, что нас нашли Салсет, – отрезала она. – Это была воля богов, – она помолчала и добавила: – Моих.Я сморщился.– Поспорим об этом когда доедем до Джулы. И кроме того, не исключено, что придется спасти тебя еще несколько раз. Тогда цена взлетит еще выше.– А ты ничего не забыл? Ханджи забрали все мое золото, – ее глаза блестели. – Мне нечем тебе платить.– Ну тогда давай выработаем другое соглашение, – я подарил ей широкую, приглашающую улыбку.Она прошипела что-то в мой адрес на своем непереводимом Северном языке, а потом слабо засмеялась.– Может быть мы выработаем другое соглашение. Потом.Предвкушая приятные условия договора, я солидно кивнул и заулыбался.Дел вздохнула.– Северяне, Южане… Все вы одинаковые.– Кто мы?– Мужчины.– У тебя бред от песчаной болезни.– Это бред от жизни, – парировала она, потом добавила мягче. – Расскажешь мне?– О чем?Она не сводила с меня глаз.– О твоей жизни с Салсет.Ощущение было такое, будто меня ударили в живот. Я мог говорить с Сулой о моем прошлом – она его сама видела – но рассказывать об этом постороннему человеку я не собирался. Даже Сула была очень аккуратна в беседах со мной, понимая, что я переживал. Но голубые глаза Дел смотрели настойчиво (и помня, что она только что прошла через свои аиды) я подумал, что может быть стоило ей все рассказать.Я открыл рот. И тут же закрыл его.– Это личное, – пробормотал я.– Она говорила, что таким тебя сделало твое прошлое. Я знаю, какой ты и хочу знать, каким ты был.Напряжение сводило тело. По новой коже заструился пот.– Не могу.Глаза Дел медленно закрылись, веки еще казались ей слишком тяжелыми.– Я доверила тебе мою жизнь. Ты оказался достойным человеком. Я знаю, чего ты хочешь от меня, Тигр… на что ты надеешься… Ты умело скрываешь это, но глаза тебя выдают. Большинство мужчин и не пытаются скрыть, – уголки ее рта чуть приподнялись, как будто она хотела криво улыбнуться. – Скажи мне, кем ты был, чтобы я знала, кто ты.– Аиды, Дел… если просто хочешь вести со мной вежливую беседу, найди другую тему.– А ты считаешь, что с тобой можно вести вежливую беседу? – хотя и с трудом, но Дел улыбнулась. – Это твое племя, Тигр. Ты не рад снова видеть их?Я вспомнил, как важны были для Северян родственные отношения. Они привели ее сюда, они заставляли ее преодолевать трудности, перед которыми отступили бы большинство мужчин и женщин.– Я не Салсет, – ровно сказал я, считая, что этим ничего не выдам. – Никто не знает, кто я.– Но Салсет воспитали тебя. Это для тебя что-нибудь значит?– Значит. Значит, – неожиданно это вырвалось из моего рта потоком злобной горечи. – Да, они воспитали меня… в аиды, Дел, воспитали как чулу, – я хотел выплюнуть это слово, чтобы никогда больше не чувствовать на языке его ядовитый вкус. – Это слово означает раб, Дел. У меня даже не было имени.Ее глаза широко раскрылись.– Раб!Я вглядывался в ее изумленное лицо, опасаясь увидеть отвращение (в Пендже рабство – позор, от которого избавляет только смерть), но видел только ужас, не меньший чем мой. Она смотрела на меня сочувственно и внимательно.Может на Севере и нет рабства (или они не считают его чем-то страшным), но рабство на Юге, особенно в Пендже, гарантирует жизнь, полную страданий и унижений. Раб нечистый. То, как он живет, жизнью назвать нельзя. На Юге раб – вьючная скотина. Животное для работы, которое стерпит любые побои, ругань, унижения. Раб не распоряжается ни своим телом, ни своей душой. Раб не личность. Раб не человек. Он меньше чем собака. Меньше чем лошадь. Меньше чем коза.Раб ненавидит самого себя.На Юге раб – просто вещь.Куча навоза на земле.В ней я и привык спать, когда мне разрешали прилечь.Я услышал, как тяжело дышала Дел, жадно втягивая воздух сквозь стиснутые зубы, и понял, что произнес все это вслух. Я хотел вернуть слова назад, разжевать их зубами и запихнуть в глотку, где они навеки скроются от всех, откуда они никогда не вырвутся.Но было уже слишком поздно. Я произнес их.Я закрыл глаза и почувствовал, как пустота снова заполняет мою душу. Это ощущение ни на миг не оставляло меня в детстве. Потом появились гнев, разочарование, ярость. И безумный страх, который дал мальчику мужество пойти на сильного кровожадного зверя с грубым деревянным копьем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82