Но предположим, что этот человек чертовски ловок, и удача, всегда сопутствующая смелым, окажется на его стороне. Что тогда? Результат опять-таки будет не в его пользу, то есть риск не оправдает себя. Почему? Потому что стена виллы, обращенная на восток, — почти глухая, гладкая до самой крыши, и высота ее шесть метров. Правда, тут под самой крышей есть маленькое круглое оконце, наподобие амбразуры, но человек в состоянии добраться до него лишь в том случае, если принесет с собой лестницу или если сверху ему спустят веревку. Втащить такую лестницу на скалу невозможно, а если бы кто-либо попытался залезть на чердак, чтобы спустить веревку — то это сразу же заметил бы наш служитель, верно? Чтоб защитить виллу от неприятного восточного ветра в зимнее время, архитектор лишь отчасти обратил ее фасад к морю, а восточную стену сознательно сделал почти глухой, Таким образом, эта сторона виллы мне представляется неприступной, при условии если служитель, добросовестно выполняя возложенные на него задачи, не пустит на чердак никого, даже профессора Станилова. Марков посмотрел на него с удивлением — уж не слишком ли далеко хватил его учитель? Ведь он бросает тень на человека, которому Госбезопасность доверила выступить в роли хозяина виллы, оказывающего гостеприимство Константину Трофимову!— Даже профессора Станилова! — твердо и мрачно повторил Аввакум.Он прочитал мысли капитана. Его взгляд, словно гарпун, вонзился в глаза ученика, проникая до самого мозга и разрывая покровы самой этой мысли.— Так точно! — едва выговорил Марков, побледнев. — Понимаю, я прикажу служителю, чтобы он никого не пускал на чердак, даже Станилова!— Но деликатно, — тихо заметил Аввакум.— Деликатно! — словно эхо, повторил Марков.Теперь дальше, — сказал Аввакум, но уже более мягко. Гарпуны исчезли, но глаза его были свинцовыми. — Итак, друг мой, человек, достигший академической виллы со стороны моря, в конечном счете будет вынужден сделать то же самое, что и незваный гость, проникший во двор с суши: подойти к двери или к окну первого этажа. То есть оказаться непосредственно перед фасадом виллы. Когда две дорожки устремляются к какой-то определенной точке, то эта точка и есть главная цель, к которой они ведут. Старание незваных гостей проникнуть, будь то с моря или по суше, в виллу приводит их к входной двери либо к окнам первого этажа. Следовательно, часть двора, которая примыкает к окнам и входной двери виллы, именно эта часть должна днем и ночью находиться под неусыпным наблюдением. Есть ли необходимые условия для того, чтоб вести такое круглосуточное наблюдение? Мне кажется, что есть. И слава богу! — Указав на плане заштрихованное место, он постучал по нему пальцем.Это — кирпичное строение, — заметил Марков. — Комната с маленькой прихожей. Когда-то в пей жил то ли привратник, то ли садовник. Сейчас там полно всякого хлама.—Отличное место, — сказал Аввакум. — В комнате недурно разместятся два человека. Академической вилле, пусть даже небольшой, необходимы сторож и человек, который бы ухаживал за садом.Ну какой же там сад! — пожав плечами, заметил Марков.— Ничего, — возразил Аввакум. — Никогда не поздно устроить здесь скромненький садик, посадить немного цветов. Ты, кажется, то самое лицо, кому администрация академии вменила в обязанность заботиться о содержании в надлежащем порядке ее недвижимого имущества — таков ведь твой камуфляж? — так вот, будь добр, укрась маленько этот двор, засади цветами одну-две клумбы.Они взглянули друг на друга и рассмеялись. Глаза их подобрели.Я распоряжусь, чтобы непременно посадили цветы, — сказал Марков.— И непременно астры и настурции, — мягко улыбнулся Аввакум. — Ты знаешь, — продолжал он, — для меня эти цветы красивее свадебных гладиолусов и тюль панов. Какими холодно-помпезными выглядят гладиолусы рядом с милой нашему сердцу геранью или простенькой мальвой!Он вытряхнул из трубки пепел, спрятал ее в шкаф вместе с планом и запер его.— Все остальное элементарно, — сказал он, закуривая сигарету. — Держать под наблюдением улицу вдоль ограды, не упускать ни на минуту из виду машину, в ко торой профессор Трофимов будет ездить по городу, позаботиться о том, чтобы с этой машиной можно было разговаривать отсюда и из Центра, и тому подобное — все это, я полагаю, ты имеешь в виду.— Так точно, — сказал Марков и усмехнулся. Аввакум продолжал смотреть вдаль. У самой линии горизонта, справа, появилась едва видимая глазу тоненькая струйка дыма. Шло судно.— Ну как? — неожиданно обернулся он к Маркову и заулыбался.Совершенно другой человек, светлый, ласковый и такой близкий, дружески протянул ему руку. Больше не было того, с гарпунами в свинцовых глазах. Сколько душ живет в этом человеке? И у каждой свои глаза, свой голос.— Мне все ясно, — сказал Марков.Надо было действовать, действовать, а время не резиновое — его не растянешь, оставались считанные часы, профессор Трофимов мог прибыть в любой момент.— Ступай, — сказал Аввакум. — Я выйду несколькими минутами позже.
Тот же день Аввакум вошел во двор академической виллы.Это было солидное белое здание в стиле позднего барокко, с высокими окнами, с балконом красного дерева на втором этаже и с широкой сводчатой дверью, к которой вели несколько низких мраморных ступеней. Впоследствии барокко был испорчен ультрасовременной раздвижной дверью в левом крыле дома, где под окнами второго этажа устроили гараж. Перед гаражом поблескивала круглая бетонная площадка с темными пятнами машинного масла. Аввакум заглянул в гараж — тяжелая дверь была на несколько пядей сдвинута в стону, в сумраке синела морда станиловской «акулы».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64