В глубине стоял шум счетных и пишущих машин, у окошек ждали своей очереди паломники — с портфелями, в элегантных шерстяных или териленовых костюмах.Получая по чеку деньги, он попросил, чтобы ему дали немного мелочью.Когда из мраморной прохлады Аввакум вышел на улицу, у него было такое ощущение, будто его сунули в раскаленную печь. Хасан ждал его у машины, придерживая рукой открытую дверцу.Аввакум мог получить деньги и в другом банке, поменьше этого, даже на аэродроме, но Хасан должен знать, что имеет дело с солидным клиентом.— Хасан, — сказал Аввакум, — я буду тебе очень признателен, если ты отвезешь меня на улицу Мелендез-и-Пелейа, не возражаешь?— Есть, ваше превосходительство! — по-военномуответил Хасан.Хлопнув дверцей, он с ловкостью леопарда занял место за рулем. Не каждый день попадается клиент, имеющий дело с «Банк дю Марок».На пересечении бульвара Пастера с улицей Свободы Аввакум повторил:— Мелендез-и-Пелейа, 47. Германское консульство!— Аллах, ну и клиент! Такое не каждый день случается!— Хасан, — сказал Аввакум, когда кремовый «пежо» остановился у дома 47. — Возьми эту мелочь, — он вы сыпал ему горсть монет, — и, пока я в консульстве справлюсь с делами, можешь по собственному вкусу охладить свое горло.— О, ваше превосходительство! — возразил Хасан, но тут же подставил руку и сунул деньги в карман.— Если кто-нибудь станет спрашивать, что у тебя за клиент, объясни: француз из Парижа.— Француз из Парижа, клянусь аллахом! — кивнул Хасан.Чего только не бывает на белом свете: почему его превосходительство из Парижа не может иметь дел в западногерманском консульстве? Одному аллаху известны пути человеческие! Мелочь составила приличную сумму. Пусть его палками дубасят, он все равно будет твердить, что его превосходительство из Парижа.
Аввакум явился к чиновнику по регистрации, холодно поздоровался кивком головы и потребовал, чтобы ему показали список лиц, которые прибывали с паспортами ФРГ в Танжер и уезжали из него в течение последней недели.Начисто облысевшая голова чиновника обрела цвет перезрелого арбуза. Небесно-голубые глаза его затянули мрачные тучи.— По какому праву, мосье? — спросил он по-французски, и его тонкие тевтонские губы искривились в пренебрежительной, вызывающей усмешке.Этот француз много на себя берет!— Прошу вас, — сказал Аввакум тоном, который никак не граничил с просьбой. Неужели этот потомок Зигфрида не соображает, что имеет дело с гасконцем? — Список! — настаивал Аввакум. — Я хочу видеть список!Потомок Зигфрида закусил губу. Тучки в его глазах стали метать молнии.— Никакого списка вы не увидите, — отрубил он. — И оставьте меня в покое, ради бога!— Но разве вам не звонили из Бонна? — удивился Аввакум. — Вспомните-ка получше, сударь, вспомните!Ах, проклятый гасконец! Во времена Зигфрида таким вот, как этот, тут же отрубали головы!— До чего же вы мне надоели, сударь!— Весьма сожалею, — сказал Аввакум. — Весьма со жалею, что приходится вам надоедать, но что поделаешь! — Он вынул из внутреннего кармана пиджака удостоверение и галантно протянул его чиновнику. — Ничего не поделаешь, — усмехнулся он. — Придется вам показать список.Галльский петух выигрывал сражение. Потомок Зигфрида прочитал слово «Интерпол» Международная полиция.

, затем прочитал, что удостоверение принадлежит Морису Марсеньяку, убедился, что на Фотокарточке, дьявол его возьми, изображен этот самый Марсеньяк и что документ скреплен надлежащей официальной печатью. С этой «Интерпол» шутки плохи.— Благодарю, господин Марсеньяк, — сказал чиновник. Потомкам Зигфрида тоже приходилось оказывать содействие «Интерпол». Контрабанда опиума, торговля девушками, похищение драгоценностей и дорогих картин. — Проходите, пожалуйста! Не угодно ли выпить, чашку кофе? Рюмку виски со льдом?В течение истекшей недели из ФРГ прибыло пять граждан. Один из них проследовал транзитом в Иоганнесбург, двое других отбыли в Дакар, четвертый вернулся обратно в Бонн, а пятый, Пауль Шеленберг, профессор из Мюнхена, — этот все еще остается в Танжере, отель «Гибралтар» на улице Свободы.— Вот этот, Макс Шнейдер, два дня назад уехавший в Дакар, — сказал Аввакум и призадумался. — Не припомните ли вы, господин, какая у него профессия по паспорту?— Разумеется, господин Марсеньяк! Очень даже хорошо помню! — Он посмотрел вокруг, потом наклонился к уху Аввакума и таинственно прошептал: — Коммивояжер!— А-га! — произнес Аввакум.Они посмотрели друг другу в глаза и с многозначительной усмешкой кивнули головами. Ох, эти контрабандисты, торговцы девушками, похитители драгоценностей!— Весьма вам благодарен, — сказал Аввакум.— О, что вы, господин Марсеньяк!— Я вам предлагал купить картину Мурильо, вы меня поняли?Чиновник по регистрации лукаво подмигнул ему.— Но мы не сошлись в цене! — Потомок Зигфрида понимает, что к чему, пускай господин Марсеньяк не думает, что он такой невежда!Сравнивать «Гибралтар» с «Эль Минзох» означало бы то же самое, что поставить одну из звезд Плеяд рядом с лучезарной Венерой. Аввакум спросил профессора Шеленберга, и портье указал ему на рослого человека, который стоял в баре у стойки и, очевидно, собираясь уходить, допивал свое пиво. У него были седые виски и мешки под глазами на крупном лице.— Хасан, — сказал Аввакум. — Ты хотел бы получить еще горсть мелочишки?Разумеется, ваше превосходительство! — ответил с ухмылкой Хасан. — Клянусь аллахом, что не стану отказываться.— Ты ее получишь, — заверил его Аввакум. Он указал глазами на допивавшего пиво Шеленберга. — Видишь того высокого человека, вон там, у стойки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64