Повернувшись на крик, Берт увидел, как птица неправдоподобно съеживается и темнеет – будто смятый ком бумаги на огне. Миг – и черное бесформенное пятно полностью слилось с тенью в углу.
Призрачный холод оледенил затылок Ловца так сильно, что он скривился от боли. Где-то очень близко притаилась опасность – страшная, смертельная опасность. Берт, выставив перед собой нож, закружился по комнате. Зубы его скрежетали, выплевывая ругательства:
«Кретин, идиот, вислоухий осел, помет обезьяны и барана! Дал полоумному, едва живому от дурмана калеке-жулику заманить себя в ловушку! Не удосужился даже осмотреть дверь с той стороны – и обнаружить засов на ней!»
Тьма плескалась наверху, совершенно скрывая потолок. Серый полусвет, исходящий от окошка, на мгновение померк – кто-то быстро заглянул в подвал, быстро заглянул и отпрянул, и Берт, резко развернувшись, не успел заметить, кто это был.
По потолку застучал спешный перебор крохотных когтистых ножек. И был этот звук настолько мерзок, что Ловца передернуло от макушки до пят. Не сумев удержаться от восклицания, полного брезгливого ужаса, Берт ринулся к окошку. Шириной всего в полдесятка ладоней, оно располагалось на высоте человеческого роста. При желании можно было в него просунуться, но… в процессе этого Берт оказался бы в полной власти того, кто притаился снаружи. А тут еще жуткий, несмолкающий стук по потолку. Кто там? Кто там?! Берту на мгновение представилось, как невидимая тварь – громадная голокожая крыса, вонзая коготки длинных скрюченных лапок в доски потолка, носится над его головой, вывернув страшную оскаленную морду так, чтобы было видно жертву, – выбирает место и момент, готовится к броску…
Ловец уже забыл первоначальную версию о грабителях, покушающихся на скудный его кошелек. Здесь было что-то совершенно другое, что-то невообразимо чудовищное, чему нет названия в человеческом языке.
Черный ужас, подобного которому он не испытывал никогда, охватил все его существо. Это было похоже на опьянение – страх не родился в сознании Берта, он пришел извне. Мутился ум, мышцы все слабли и слабли, пока силы совсем не оставили его. Берт упал на колени посреди комнаты, едва дыша. Лицо его было мокро от пота, в пальцах скользила влажная рукоять ножа. Зрение расплывалось, и не было уже возможности понять – то, что он видит, происходит на самом деле, или это ужас заставляет его видеть: как тьма, клубившаяся под потолком, потекла вниз, черными разводами по стенам, как Тьма собиралась в клокочущие лужи на земляном полу и ползла от стен медленными, гибкими щупальцами, тянулась к центру комнаты, стремясь задушить обессиленного человека…
Перестук коготков на потолке стих. Зловещая тишина поглотила даже клокотание Тьмы. Если бы не узкое окошко, пропускавшее серый свет, Берт бы обезумел от абсолютности кошмара ожившей Тьмы.
Он не мог видеть, как с потолка медленно спускается на черной нитке липкой паутины вылепленный Тьмой крупный паук. Паук пошевеливал восемью ножками, на вздувшемся брюшке его сиял серебряный крест. Жвала его смыкались и размыкались, поблескивая влагой ядовитой слюны. Паук опустился на шляпу Ловца…
Серый свет, дрожащий от близости и мощи Тьмы, снова померк – кто-то встал напротив окошка. Арбалетная стрела разорвала мрак, туго свистнув в коротком полете, сшибла шляпу с головы Берта.
Ловец рухнул ничком, но тотчас снова вскочил. Жизненная сила вспыхнула в нем с такой же молниеносной быстротой, с какой развеялась Тьма, – тени, будто черные кошки, ринулись в утлы и замерли там, расплылись, потеряв очертания.
Вскочив, он почти наугад метнул нож, который все еще держал в руке, – метнул туда, откуда прилетела стрела, едва не впившаяся в его череп. Там, на мостовой, послышался сдавленный стон и стук упавшего тела. Берт бросился к окошку.
Подпрыгнув, он подтянулся на руках, отчаянно засучил ногами по осклизлой стене, втискивая свое тело в узкую дыру. Остатки страха подстегивали его, гнали прочь из вязкой темноты на солнечный свет.
Вывалившись на мостовую, он, тяжело дыша, встал на ноги. Радужные пятна заплясали в глазах Ловца – словно в лицо ему порхнула стая пестрых бабочек. Берт прикрыл от яркого света глаза ладонью.
Человек в черном лежал, скорчившись на боку, рядом с окошком. Нож пришелся ему точно в левую сторону груди, и последними агонизирующими движениями человек скреб ногтями по камням мостовой, словно еще пытаясь дотянуться до небольшого арбалета, валявшегося в шаге от него. Берт склонился над человеком и рывком перевернул его на спину.
– Гут… – изумленно вымолвил он.
Услышав свое имя, слуга великого многознатца Маргона захрипел и поднял голову. Опустившись на мостовую, Берт поставил колено ему под затылок.
– Зачем ты хотел убить меня? – спросил он, вглядываясь в холодеющие уже глаза. – Маргон приказал?
Красная пена хлынула на губы Гуту.
– Не тебя… – едва слышно вымолвил он. – Тебя… оберегал… так надо… Хозяин велел… искать здесь… Я нашел…
– Где Маргон? Почему он скрылся от меня?
– Скрылся… Так надо… Хозяин велел… велел мне…
Гут зашарил рукой по одежде, наткнулся на нож, все еще торчащий в его груди и застонал. Берт потянулся вырвать нож, но… не стал этого делать. Ловцу не раз приходилось видеть обреченных людей – Гута уже не спасти. А вытащив нож, он может расширить рану, тем самым ускорив кончину.
– Что происходит? – спросил он, низко наклонившись над бледным до молочной синевы лицом Гута. – Что такое происходит?.. – Он вспомнил, как черный ужас сковал его, никогда не ведавшего настоящего страха; вспомнил, как Тьма, там, в подвале, ожила, превратившись в кровожадного неуязвимого призрачного зверя… – Как мне найти Маргона?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98